AUrevoir, родная школа!
Когда я была маленькая, мы с родителями жили в Париже – папа был дипломатом, и я училась в русской школе при посольстве. Она находилась на небольшой улочке Фезандери, в 16-м округе, недалеко от Булонского леса. Школу я помню хорошо. Это особняк XIX века с небольшим внешним и внутренним двориком, в котором у нас всегда проходили линейки и праздники с чтением стихов. Мы уехали из Парижа, когда мне было 15 лет. Потом была холодная война с Западом, железный занавес. И в Париж я попала только через 20 лет.
Я шла по знакомым улицам 16-го округа и знала, что сейчас поверну направо на улицу Женераль Опер – и на углу будет булочная, где мы всегда покупали длинные, еще дымящиеся багеты. И точно – справа была булочная. А сейчас я сверну на другую улочку – и там будет мой любимый магазинчик канцтоваров, где продавались ластики-существа, насаживаемые на карандаши, блокнотики разных форм и размеров, клепки, цветные скрепки и прочая любимая мною мелочь. На секунду возникла мысль – а вдруг аренда подорожала и, как в Москве, приедешь через месяц, а там уже вместо парикмахерской – шиномонтаж? Но нет, магазинчик стоял и блистал своими канцелярскими талантами!
Ну, а вот и улица Фезандери – кафе на углу, куда мы с папой частенько заходили, когда он забирал меня после школы. И я иду вдоль улицы, узнавая все, как будто не было этих 20 лет. Я узнаю дом Таньки Раковской, моей подружки, здесь перед подъездом мы играли в классики, а вот черный забор, под которым всегда высунутая наполовину собака лаяла до одури. И она лежит, эта собака, похожая на тряпку – швабру из веревок, и лает, и лает, и лает. Наверное, это ее дочка или внучка, думаю я. А следующий дом – моя школа, но… я ее не узнаю. Дом на месте, все вокруг на месте, но нет – это не моя школа. Хотя все вроде так похоже.
Я прошла улицу раз пять туда-сюда – ничего не понимаю. Все как тогда, даже звуки, голоса. На другом углу небольшой рыночек, и такой же продавец с арабским акцентом зазывает купить его свежую клубнику и помидоры. А главное – собака-тряпка лает и лает, будто вовсе ничего изменилось.
В растерянности я зашла в кафе на углу, куда мы с папой заходили после школы и беседовали с хозяином по душам, у них там это запросто. Я заказала кофе и спросила хозяина. Ко мне вышел молодой человек, похожий на французского актера Венсана Касселя. «Да вашу школу давно снесли, – сказал он, – мне папа еще рассказывал (ах, именно с его папой мы беседовали), и построили другое здание, максимально старались застройку не «покорежить». Он рассказал, что дела у него идут хорошо, потому что 16-й округ – это все равно самый аристократический округ в Париже. Там и все посольства, и Триумфальная арка, и Эйфелева башня, и Булонский лес. А я была поражена, как бережно французы относятся к своему историческому фонду.
