«Я всегда говорил, что надо не только кланяться»

«Я всегда говорил, что надо не только кланяться»

«Я всегда говорил, что надо не только кланяться»
«Я всегда говорил, что надо не только кланяться» Игорь Воскресенский. Фото: duma.mos.ru
Игорь Воскресенский о монументальном искусстве, месте «прописки» князя Владимира и памятнике, за который его сняли с работы

Гостем «Московской перспективы» стал заслуженный архитектор РФ, академик Российской академии художеств, глава Комиссии по монументальному искусству при Мосгордуме Игорь Воскресенский.

Шпага Сервантеса

Игорь Николаевич, почему вы выбрали архитектуру своей профессией?

– Мой дед был строителем, отец – врачом, а мама – проектировщиком. Она работала в проектном институте, а я ходил туда на утренники и на табуретке в матроске читал стихи. А мечтал стать проектировщиком мостов. Однако судьба распорядилась по-другому. Моим соседом по парте был сын академика архитектуры, он меня и «переманил». Я готовился полгода и поступил в институт. Первое время было тяжело, одни тройки, но уже к третьему курсу выровнялся, стал учиться на отлично. После окончания учебы мне предложили остаться в аспирантуре, но больше привлекала проектная работа. Меня пригласили в мастерскую «Моспроекта-4». На тот момент это была ведущая мастерская, там создавали уникальные объекты, такие, например, как реконструкция сада «Эрмитаж», санаторий «Приморье» в Сочи, объекты Олимпиады-80.

В 1980 году я был уже начальником управления благоустройства (сейчас это Москомархитектура), все оформление Олимпиады проходило через меня, начиная от пиктограмм и заканчивая монументами. Тогда еще в нашей стране не было ни знаков, ни логотипов – все это было практически впервые, а тут еще и в таком масштабе.

Через пять лет в Москве начался фестиваль молодежи и студентов, тогда-то и появились мои скульптуры. Одна из первых работ – памятник Сервантесу в парке Дружбы. Мадрид подарил Москве скульптуру Сервантеса, а я делал постамент и благоустройство. Это был мой первый памятник, мне и сегодня не стыдно на него смотреть. Памятник пользуется популярностью, молодежь после выпускных вечеров считает своим долгом оторвать у монумента шпагу. Уже пять шпаг Сервантеса поменяли, а ее копия хранится в департаменте культурного наследия, чтобы в случае чего оперативно заменить.

Вы ведь были главным художником Москвы?

– Да, сейчас такой должности уже нет. Мы работали над программой «Мой двор, мой подъезд», а к 2010 году я понял, что общественные пространства резко отстают от внутридворовых территорий, и мы начали разрабатывать генеральную схему комплексного благоустройства Москвы. В него входило озеленение, светоцветовые решения. Тогда в столице впервые взялись подсвечивать улицы целиком – проспект Мира, Садовое кольцо, первые пешеходные зоны. Я занимался этим до 2013 года, после этого был председателем Комиссии Общественной палаты первого созыва Москвы, возглавлял Комиссию по градостроительной политике и транспортной связи. Потом мне предложили возглавить Комиссию по монументальному искусству в Мосгордуме.

Монументальные аргументы

С какого времени вы работаете в комиссии? Каковы ее особенности?

– Я занимаю этот пост с 2015 года. Это единственная комиссия, в состав которой входят не депутаты – у нас там москвоведы, поэты, художники, архитекторы, скульпторы, всего 17 человек.

С работой Комиссии по монументальному искусству я был знаком еще до того, как возглавил ее. Но только став председателем, понял, насколько это непросто. Ведь здесь сталкиваются многочисленные интересы. Казалось бы, что сложного в том, чтобы поставить в Москве памятник? А на самом деле это огромная работа. Большую роль играют место установки монумента, качество произведения, сам персонаж или события, которые могут восприниматься неоднозначно. Особую роль играет мнение местных жителей – далеко не всегда они хотят видеть памятник рядом со своим домом. А если это все-таки происходит, то всегда есть противоборствующая сторона. Так вышло с памятником Михаилу Булгакову на Патриарших прудах. Сам монумент представляет собой скамейку, на одной части которой сидит Михаил Афанасьевич, а вторая часть поломана – на нее сесть невозможно. Эта интересная идея принадлежит скульптору Александру Рукавишникову. Однако решение скульптурной группы, как и ее место, до сих пор вызывают ожесточенные споры у жителей Патриарших. Часть населения и депутатов хотят установить памятник писателю, а другая выступает против.

Как они объясняют свою позицию?

– Причины называют разные. Например, некоторые считают, что Булгаков был наркоманом и сатанистом, а Патриаршие пруды – святое место, где были расположены храмы. Позиция другой стороны состоит в том, что писатель является классиком нашей литературы, а его произведения тесно связаны с Патриаршими прудами, там он жил и работал.

Чьи же аргументы перевешивают?

– Пока что монумент на Патриарших прудах не установлен, он лишь изготовлен в бронзе и ждет окончания процесса согласования. Кстати, подобные дискуссии вызывал и памятник Александру Солженицыну. Да что там говорить – были возражения даже насчет установки монумента поэту Николаю Некрасову на территории его усадьбы в Москве.

Сейчас большие споры ведутся вокруг установки памятника Каро Алабяну, бывшему главному архитектору Москвы, автору Театра Советской армии.

Логично предположить, что устанавливать монумент надо на улице Алабяна?

– Конечно, но тем не менее два места на этой улице уже были отвергнуты. Сперва справедливо возразили местные жители – там, где планировалось установить памятник, раньше находилось кладбище. Начали искать другое место, и теперь уже была недовольна Москомархитектура, потому что в подобранной зоне планировалось расширять движение транспорта. Только с третьей попытки удалось найти и согласовать место установки. Но даже после этого нашлись недовольные, хотя решение было уже утверждено Мосгордумой.

А что произошло с памятником Сергею Бодрову-младшему?

– Произведение, которое нам показали, не прошло художественный совет. Сергей Бодров-младший там изображен в камуфляже, как герой фильма. У экспертов возникли сомнения, надо ли героизировать персонажа кинофильма «бандитской эпохи». На заседании автору высказали ряд замечаний, и если он доведет работу до качественного звучания, никаких возражений не возникнет.

К сожалению, часто бывает так, что история не получает продолжения. Так было с Владимиром Гиляровским. Общественность захотела установить монумент писателю, но до сих пор мы не получили финансового подтверждения. Это обязательная процедура – мало просто сообщить, что ты хочешь установить в Москве памятник, нужно еще и подтвердить, что у тебя есть на это средства.

То есть доказать наличие денег?

– Именно. Во времена СССР у застройщиков была обязанность – 0,3% от суммы строительства выделять на монументальное искусство. И кстати, ее до сих пор соблюдает метрополитен. Когда строился, к примеру, Музыкальный театр Сац или Уголок Дурова, там всегда делали мозаики, скульптуры. Сейчас почему-то это правило забыто. Ведь это ответственность инвесторов, их понимание того, что уникальность здания рождается из окружающей среды и художественных качеств.

Как вы относитесь к произведениям, которые не изображают известных деятелей, а просто создают настроение?

– Я всегда говорил, что надо не только кланяться, класть цветы и плакать, – город живет разными эмоциями. Но на любое произведение должен быть заказчик. Патриотизм и дань памяти предкам находят отклик у спонсоров, а игровые и шутливые формы – не всегда. Был у нас, к примеру, памятник сырку «Дружба», но его убрали – на площади начались работы по благоустройству. Таких произведений в Москве, к сожалению, не так много.

Пострадал из-за Высоцкого

Давайте поговорим о ваших работах. Памятник князю Владимиру – знаковый монумент, изготовленный с вашим участием и поставленный на Боровицкой площади в Москве.
С его установкой связана непростая история?

– Началось все с выбора места – первоначально памятник хотели установить на Воробьевых горах, но от этой идеи отказались. На тот момент уже была выпущена проектная документация, заказан и сделан гранитный постамент. Новое место искали долго, на «Активном гражданине» голосовали, и в итоге выбрали Боровицкую площадь. Я в этом решении участия не принимал. Место действительно знаковое, но памятник могли бы установить и в Зарядье, и рядом с храмом Христа Спасителя – тоже не менее, а может, и более значимое место. Было мнение Архнадзора, что памятник на Боровицкой нивелирует значение Дома Пашкова, но сейчас стало очевидно, что вид не ухудшился.

Над этим монументом вы работали вместе со скульптором Салаватом Щербаковым – у вас есть еще совместные работы?

– Да, с Салаватом Александровичем мы работали над памятником Александру I в Александровском саду. Судьба свела меня и с Александром Рукавишниковым, с ним мы сделали памятник Александру II у храма Христа Спасителя.

Нулевой километр – также ваша совместная работа?

– Да, и это единственный знак в Москве, который расположен в земле, в мощении. Это очень популярное место, знак уже затерт наполовину, он был установлен в 1987 году, и скоро его придется реставрировать. У этого знака есть символика – по персидским миниатюрам он представляет собой райский сад. Это библейская легенда, я хотел бы видеть нашу страну таким же райским садом.

– Вы делали надгробие на могиле Владимира Высоцкого?

– Да, это тоже моя работа. Сейчас просто говорить об этом, а в то время из-за этого монумента мне пришлось уйти с должности начальника управления. Об этом памятнике было доложено председателю КГБ еще до того, как он возник, а уж когда увидели монумент в натуре… На одном из последних съездов партии партийная дама задала вопрос: «Почему он спеленут? Почему у него над головой нимб в виде гитары?» В то время мы даже предположить не могли, что Высоцкому будут воздвигать памятники, поэтому надгробие, может быть, чересчур поэтизировано… По сути, это и был памятник, хоть и на могиле. Тогда же мне мои коллеги объяснили, что лучше мне уйти с работы, пока не поздно. И мне пришлось оставить должность. Потом вернулся, спустя 20 лет.

Оазис в городе

Вам нравится сегодняшняя Москва?

– Сегодня в Москве происходит очень много позитивных изменений. Мне нравится, что в городе наконец-то занялись общественными пространствами. Это безусловная заслуга современной политики. Раньше человек быстро бежал из общественного транспорта к себе домой, утром из дома так же бегом – на работу. А сегодня люди вышли на улицы, и это просто замечательно.

Наше метро – своего рода подземный музей. Как в нем совместить требования безопасности и красоту?

– Это большая ответственность и профессионализм. Когда я был председателем художественного совета в Москомархитектуре, мы рассматривали проекты станций метро, и такой симбиоз – первое, на что обращали внимание. Второе – каждая станция должна иметь свое лицо. Начиная с исторических героев, которые «сопровождают» пассажиров, заканчивая названием. Конечно, сегодня в Московском метрополитене есть станции-музеи, которыми можно гордиться. Но я считаю, что нашим станциям не хватает «оазиса». Чтобы пассажиры проезжали не подземное царство, а ботанический сад. Растениеводство сегодня позволяет это сделать, мы знаем, что даже в пещерах, где почти нет света, растут мох и другая зелень. Я всегда предлагаю коллегам сделать хотя бы одну станцию в экологическом ключе. Ведь люди страдают без природного окружения.

О личном

Расскажите о своей семье. Ваша супруга ведь тоже архитектор?

– Да, моя жена – архитектор, и ее отец тоже. Дети тоже архитекторы, уже в третьем поколении. Дочь Александра окончила МАрхИ, затем получила второе образование – по специализации ландшафтного архитектора. Сейчас преподает в академии, доцент, кандидат архитектуры. Одновременно занимает пост начальника ландшафтного отдела в парке «Зарядье». А сын исполнил мою мечту – проектирует мосты.

Наверное, когда собираетесь вместе, только об архитектуре и говорите?

– Никогда! Мы же все переругаемся (смеется).

И внуки есть?

Четыре внука. У дочери два сына и у сына тоже двое мальчишек. Старшему 17 будет.

Замечаете талант?

– Одного таланта недостаточно. Я встречал много талантливых людей, не реализовавших себя, потому что талант – это лишь божий дар, которым надо воспользоваться и реализовать его трудом.

Игорь Воскресенский окончил Московский архитектурный институт и более 50 лет работает по профессии в Москве. На его счету более трех десятков монументов. Среди них такие знаковые, как памятник князю Владимиру на Боровицкой площади в Москве, уникальный знак нулевого километра у Воскресенских ворот, надгробный памятник Владимиру Высоцкому на Ваганьковском кладбище и другие работы. Принимал участие в оформлении Олимпиады-80, одним из первых начал заниматься проектами комплексного благоустройства столицы. И сегодня огромный опыт архитектора востребован, в том числе при принятии решений об установлении монументов в столице. Игорь Воскресенский входит в общественный совет Фонда ветеранов строителей. Передает свои знания и зарубежным коллегам – является членом союза ландшафтных архитекторов США. А еще между делом написал новый энциклопедический словарь. 


Теги: #