В Москве появилась первая пасека на крыше дома. Рассказываем, зачем
— С одной стороны от пасеки находится железная дорога, а с другой идет оживленное Дмитровское шоссе. С третьей стороны вообще находится ТТК! Ваши пчелы не отравятся?
Михаил Третьяков: Пасека на крыше дома это такой любопытный европейский опыт, который практикуется во многих европейских столицах. Например, в Берлине, Париже и Лондоне — там на крышах офисов крупных компаний, скажем Porsche и Luis Vuitton, стоят собственные пасеки. И когда я увидел это, то подумал: если компании дарят этот мед своим клиентам, то он вряд ли какой-то «грязный».
И это правда, ведь в городе цветы в любом случае чище, чем в сельской местности. По одной причине — в полях их обрабатывают пестицидами, которые предохраняют, например, от насекомых и прочих вредителей. А пестициды — это основные загрязнители меда, факторы, негативно влияющие и на самих пчел. В городе немного по-другому. В городе химии, применяемой к растениям, в разы меньше. У нас в Москве основными загрязнителями являются выхлопы автомобилей, тяжелые металлы и соли. Но они в мед поступают в гораздо меньшем количестве. Потому что пчелы собирают нектар, который не покрыт всей этой пылью. То есть пчелы сами знают, что им можно есть, а что нет, — они все понимают.
— С каких цветов ваши пчелы берут нектар?
Михаил: Весной в округе много липы и кленов, из которых получается популярный мед.
Вообще, надо сказать, что есть такое понятие, как «эффективный лет пчелы». Это зона, где располагаются медоносы — она находится примерно в 2,5 км от пасеки. В зоне активного лета наших пчел есть несколько парков, причем два из них крупные [Тимирязевский, Гончаровский, Дубовая роща и Главный ботанический сад РАН — прим. «МП»]. Там они и питаются. Но, в принципе, если рядом нет парков, но расположена улица, плотно засаженная липами, то речь может идти о сотнях килограммах меда в сезон.
— Мед впитывает в себя все, что находится вокруг. А здесь очень много выхлопных газов. Вы не боитесь, что неприятные городские запахи попадут в мед?
Михаил: На самом деле, мы говорим о разных вещах. Когда пчелы собирают мед с растений, то это один продукт. А когда мед стоит дома в банке, — то уже совершенно другой. Первый просто не подвержен влиянию окружающей среды.
Олег Бармин: Дело в том, что пчелы, когда собирают мед в ульи, запечатывают его восковыми крышками. И этот воск абсолютно герметично закрывает мед внутри ячейки. Он защищает его от всех воздействий окружающей среды.
Михаил: Образно говоря, даже если у вас пасека будет в Чернобыле, то пчелы будут облучены радиацией, а мед — нет. И такие эксперименты проводились. Учеными было показано, что если техногенные следы присутствуют на ульях и насекомых, то в самом меде их нет.
— Сколько меда даст пасека на «Флаконе»?
Михаил: Сейчас у нас три улья, и в каждом примерно по 40-60 тысяч особей. Это пчелы из Владимирской области, где мы в 2010 году открыли хозяйство. В Москве мы проводим эксперимент — именно это и хотим узнать: сколько пчелы дадут меда. А потом понять, имеет ли наша идея хоть какой-то экономический смысл. Но европейская практика показывает, что ульи на крышах зданий — это не бизнес, а скорее экологическая выгода для больших городов. Ведь в некоторых европейских столицах городским пчеловодам даже доплачивают за организацию пасеки. Потому что в городе очень мало естественных опылителей растений. И с точки зрения опыления пчелы — очень эффективный городской житель.
Олег: Вообще, если не брать Москву, то количество меда у нас растет быстро. 2010 год — 40 кг меда, в 2011 году было уже 400 кг, а через год оказалось больше двух тонн и так далее. Так мы дошли до 25 тонн, а в этом году ожидаем 100. Но мед с крыши мы будем пока дарить. Для продажи он не предназначен.
— Если эксперимент будет успешным, — то ваш мед, собранный в Москве, будет дешевле фермерского?
Михаил: Нет, мед в Москве производить дорого. Потому что на небольшое количество ульев тратится много человеко-часов. То есть здесь нельзя поставить в одном месте пасеку даже на 100 семей, за которой бы присматривал один человек. А в сельской местности это возможно. Ну, вы понимаете…
Плюс мы ограничены кормовой базой. Несмотря на парки вокруг, количество пищи для пчел весьма ограничено.
— У вас пока один магазин в Москве. И наверняка вы порекомендуете его. Но как москвичу не наткнуться на плохой мед?
Олег: В Москве сейчас очень много объявлений «Башкирский мед». Со скидками и так далее. Но в Башкирии не растут какие-то сверхъестественные растения, которые могли бы давать суперпродукт. Их там просто нет. В Башкирии те же самые цветы, та же липа, то же самое разнотравье. И получается, что липовый мед из Татарстана, Подмосковья, Башкирии и Калининграда — он везде одинаковый. Просто в Советском Союзе и в постсоветское время башкирский мед очень хорошо промоутировали. А сейчас самая крупная пасека в Башкирии — около 1,5 тысячи ульев. И логично, что она просто не может произвести столько меда, сколько нам продают под видом географического региона.
Михаил: Скажу еще: если вы приходите к пчеловоду и знаете, где он живет, то можно понять, что с большой долей вероятности он не будет впаривать вам контрафакт. А на медовой ярмарке надо быть аккуратнее. Туда приезжают люди, чтобы поторговать — неделю, день, месяц, — а потом уехать. И претензий им предъявить будет нельзя. Еще важно знать, что если вам предлагают мед дешевле 500 рублей за килограмм, то надо бежать. Это нереально. Потому что в Москве мед продавать дорого — нужно платить за его хранение и витрины, где он продается, аренда дорогая…
— Простой москвич может открыть пасеку в городе?
Михаил: Для этого надо иметь крышу или договориться с ее владельцами, желательно письменно, чтобы вас оттуда не выгнали. Технология пчеловодства в городе ничем не отличается от технологии в сельской местности. Скажу более: сейчас можно даже почти не подниматься на крышу, чтобы следить за пасекой. Существуют весы со множеством датчиков, которые присылают на смартфон вес ульев, влажность и температуру. По ним, не поднимаясь наверх, можно определить, в какую сторону движется развитие пчелиной семьи. Даже если вы работаете каждый день, то сможете содержать пасеку на крыше. Это просто. Можно [поставить пасеку] даже на балконе — если соседи не будут сильно недовольны.
— И это не опасно?
Михаил: Чтобы пчела укусила, надо, чтобы одну пчелу кто-то раздавил — если это случится, то раздавленная пчела выделит яд, сообщив об опасности, на что среагируют остальные. Мы подходим к ульям без какой-либо защиты, в обычных футболках. Радиус охраны семьи, на котором пчелы могут проявлять агрессию, небольшой. Он даже не распространяется на всю крышу.
— И не опасно для пчел?
Михаил: Ну вот опять же. Возьмем миф о железной дороге, которая здесь рядом. У нас в России охранная зона для установки пасеки от железнодорожного полотна — это 500 метров. А в Германии основным арендодателем для пчеловодов является немецкая железнодорожная компания. Там пасеки стоят прямо рядом с железнодорожным полотном. Но это Германия. Где мы, а где немцы?
