«Помнишь ли, товарищ, этот дом?»

«Помнишь ли, товарищ, этот дом?»

«Помнишь ли, товарищ, этот дом?»



1. Первая Мещанская, 126

Знать бы мне, кто так долго

мурыжил,

Отыгрался бы на подлеце!

Но родился, и жил я, и выжил, –

Дом на Первой Мещанской – в конце.

В этом доме, которого уже нет – снесли в 1950-е, – была коридорная система, раньше это была гостиница «Наталис». Как вспоминала мать поэта Нина Максимовна Высоцкая, «коридоры широкие, светлые, большая кухня с газовыми плитами, где готовились обеды, общались друг с другом хозяйки, производились стирки, в коридоре играли дети. Маленький Володя, симпатичный внешне, был общим любимцем. В нашем коридоре он мог запросто зайти в любую из семнадцати комнат, знал, где угостят его сдобной булкой, а где побалуют конфетой…»

У поэта воспоминания о своем первом доме чуть иные. В «Балладе о детстве», написанной в 1975 году, он в два с лишним раза преувеличил жилплощадь на Первой Мещанской: «Все жили вровень, скромно так: система коридорная,/ На тридцать восемь комнаток всего одна уборная./ Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка,/ Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка».

Из этого дома ушел на фронт отец Володи Семен Владимирович. Из этого дома в июле 1941-го трехлетний Володя вместе с мамой уехали в эвакуацию – далеко за Урал, в город Бузулук. Сюда, в этот дом, вернулись они летом 1943-го, где и прожили до 1947 года.

«По соседству с нашим домом была школа, – писала в своих воспоминаниях Нина Максимовна. – Когда в 1946 году Володя пошел в первый класс, она имела номер 273. Высокое здание из красного кирпича возвышалось над всеми другими зданиями нашего района, и когда зимой случались сильные морозы, на крыше школы вывешивался красный флаг – это означало, что в этот день в школе занятий не будет. Радио тогда было не у всех, а флаг был виден со всех сторон».

2. Большой Каретный, 15

В этом доме большом раньше

пьянка была

Много дней, много дней.

Ведь в Каретном Ряду

первый дом от угла

Для друзей, для друзей.

По этому адресу Володя жил с отцом и его второй женой с 1949 по 1955 год. В 17 лет он вновь переехал жить к матери, но о Большом Каретном не забывал никогда. Как вспоминал Семен Владимирович Высоцкий, «даже переехав вместе с матерью в полученную ими новую квартиру на проспекте Мира в доме № 76, он продолжал приезжать на Большой Каретный, чтобы зайти в нашу квартиру № 4 и навестить товарищей, живших в районе Самотечной площади... Встречался со своими старшими по возрасту друзьями Анатолием Утевским и Левоном Кочаряном. Там же, в квартире Левона, на четвертом этаже, он сдружился с Василием Шукшиным, Андреем Тарковским… В одной из заполненных им самодельных анкет на вопрос «Любимое место в любимом городе» Володя ответил: «Самотека. Москва».

Здесь же сыграл Высоцкий свою первую свадьбу – с Изой Жуковой, с которой они вместе учились в Школе-студии МХАТ. Она на старшем курсе, он – на младшем.

«В марте 1960-го я наконец получила развод и прилетела в Москву на свадьбу, которая состоялась 25 апреля, – вспоминала Иза. – Сначала решили не устраивать пышной свадьбы, поскольку мы с Володей фактически были давно женаты… Но в конце концов устроили ее дома, на Большом Каретном. Накануне этого события Володя устроил мальчишник для своих друзей в кафе «Артистическое». Он очень долго не возвращался домой, и тогда я пошла его выручать. На обратном пути он сказал:

– Изуль, а я всех пригласил на свадьбу!

– Кого всех?

– Не помню. Всех пригласил!

Свадьба вышла шумная и многолюдная. Мы заняли, наверное, всю квартиру на Большом Каретном, но там были маленькие комнатки, и люди сидели везде, где только можно. Пришел почти весь курс Володи, большая часть моего курса, друзья Володи по школе и Большому Каретному и его родственники – кто был в это время в Москве…

Каких-нибудь особых свадебных эпизодов в моей памяти не осталось. Было шумно и весело – чисто по-студенчески. Володя много пел. Несколько раз громко объявлял гостям: «Она меня соблазнила, лишила свободы!» Это было любимой темой его шуток в мой адрес».

3. Шверника, 11, корпус 4

Как нас дома ни грей –

Не хватает всегда

Новых встреч нам и новых друзей,

Будто с нами беда,

Будто с ними теплей.

Эти строки Высоцкий написал в 1965-м, поселившись со второй женой Людмилой Абрамовой и двумя сыновьями – Аркадием и Никитой – в двухкомнатной хрущевке в Черемушках.

«Эту квартиру отец вместе со своей мамой Ниной Максимовной получили в конце 63-го, – рассказывает Никита Высоцкий. – Помню, наш микрорайон являл собой довольно любопытное зрелище. Насколько я понимаю, это была попытка освоить новые формы жизни. Застройка велась не как сегодня – точечно, а максимально комплексно: много домов, дворов, детских площадок. Даже бассейны были повсюду, в которых мы в жару купались. Я как-то заехал туда уже перед самым сносом. Дом, типовую пятиэтажку-хрущевку, ликвидировали как ветхий фонд. Если честно, мне очень жаль. Прежде всего потому, что это дом моего детства, ну и, конечно, то самое место, где Высоцкий стал Высоцким. Несмотря на то что родители мало прожили вместе, этот период в жизни отца был переломным. Ведь кем он был, когда они только начали жить вместе? Безработным актером. А в 68-м, когда они расстались, Высоцкого уже знала вся страна».

У самой Людмилы Абрамовой остались о том доме менее теплые воспоминания – жили тяжело: «В одной комнате Нина Максимовна и Никита, в другой – мы вдвоем и Аркаша. Ну как тут можно сочинять во все горло?.. У Володи была такая привычка: он отстукивал ритм ногой. Но мы жили в таком «картонном» доме, что эти звуки были слышны не только на этаже под нами, но и на всех других этажах. Работал Володя по ночам, и, конечно, соседи шваброй в потолок стучали... Наш дом был экспериментальным, с воздушным отоплением, батарей не было, так что громко не застучишь… Звонили по телефону, стучали и в дверь…»

В своих песнях Высоцкий этот дом не увековечил. И вскоре сбежал из него вновь ближе к центру – к любимым Таганке, Арбату, Самотеке.

4. Старый дом на Новом Арбате

Стоял тот дом, всем жителям

знакомый, –

Его еще Наполеон застал, –

Но вот его назначили для слома,

Жильцы давно уехали из дома,

Но дом пока стоял…

Холодно, холодно, холодно в доме.

Отдельную песню поэт посвятил дому, в котором был всего один раз в жизни. Эту историю рассказал в своих воспоминаниях его друг Владимир Акимов: «Зимой 1962-го мы с Володей и нашими друзьями Левоном Кочаряном и Артуром Макаровым пришли на Арбат, где жили муж и жена, учителя, приятели Артура. Прекрасно пел под гитару Женя Урбанский... Мы сидели в довольно большой, с низким потолком комнате, уставленной такой же низкой старинной мебелью – всякого рода шкафчиками, шифоньерчиками, буфетиками. У стены стоял узкий длинный сундук, покрытый чем-то пестрым и старым, – особая реликвия этого дома, с которой старушка, родственница хозяев, знакомила впервые приходящих как с живым существом. «На этом сундуке спал Гоголь», – торжественно произносила старушка, столь древняя, что если бы она даже сказала, что лично видела, как Николай Васильевич давал здесь храпака, никто бы не усомнился. Тем более что дело происходило в старинном дворянском особняке, который вполне мог помнить не только Гоголя, но и Наполеона.

Володя стал ходить вокруг сундука, разглядывать его и так и этак, совершенно забыв про компанию. Старушка взволновалась и, заслоняя собой дорогое, принялась уговаривать всех пойти потанцевать. Мы спустились на первый этаж, в двуцветный зал с белыми колоннами, где стояли рояль, гимнастические брусья, конь, обтянутый потертым дерматином, – в особняке размещалась то ли школа-восьмилетка, то ли какое-то училище, где наши знакомые и преподавали.

С танцев Володя исчез быстро, а когда появился, вид у него был такой, будто он проделал тяжелую, но счастливо закончившуюся работу.

– Остаемся ночевать, – сказал он мне, азартно блестя глазами.

– Зачем? – удивился я. – Нам же тут рядом... И неудобно.

– Ничего не неудобно. Я уже договорился.

Как уж он улестил старушку, не знаю, но спал он на сундуке Гоголя, а до того она не только сесть – прикоснуться к нему не давала.

– Ну и что? – спросил я, когда мы синим зимним утром возвращались с Арбата.

– Хрен его знает, Володьк... – ответил он. – Но чегой-то там было. Что? Сам не знаю. Разберемся».

Разобрался в песне, которая в 1960-е стала одним из гимнов Нового Арбата: «…От страха больше дети не трясутся:/ Нет дома, что два века простоял,/ И скоро здесь по плану реконструкций/ Ввысь этажей десятки вознесутся – / Бетон, стекло, металл…/ Весело, здорово, красочно будет…»

5. Малая Грузинская, 28

В центральных районах

В квартирах – плюс восемь,

На кухне – плюс десять,

Палас – как каток.

Накануне нового, 1979 года в Москве стояли жуткие холода – сорок градусов ниже нуля, а по области и все сорок пять. Даже ртутные термометры замерзли и остановились. За прошедшие 100 лет, как писали газеты, это были самые сильные холода в столице. Владимир Высоцкий с женой Мариной Влади встречали этот Новый год в их новой трехкомнатной квартире на Малой Грузинской.

Вот как вспоминает об этом в своей книге сама Марина: «Приближается новый, 1979 год. В нашей новой квартире батареи едва теплые и совершенно не греют. Везде, кроме кухни, где весь день горит плита, просто костенеешь от холода. На градуснике за окном минус сорок. Мы не снимаем стеганых курток, шапок и меховых сапог. Окна заледенели и покрылись причудливыми геометрическими узорами. Из дому мы не выходим.

И вот однажды вечером мы слышим сначала какой-то шум на улице, а подойдя к окну, видим, как, отражаясь на кафельной отделке соседнего дома, пляшут высокие языки пламени. Ты выходишь на лестничную площадку, возвращаешься через несколько минут взбудораженный и говоришь, что во дворе происходит нечто невообразимое. Мы бросаемся на улицу. Из всех домов выходят закутанные до самых глаз люди. Все кричат, особенно женщины, – их ясные сильные голоса выделяются на фоне общего шума. Нам удается разобрать обрывки фраз: «Так больше невозможно! Изверги! Позор! Все спалим!» И правда, пламя уже пожирает доски, которые люди с остервенением вырывают из забора на стройке. В первый и единственный раз в жизни я видела московскую толпу, с яростью демонстрирующую свое негодование. Во многих домах уже совсем не топили – лопнули котлы. Старики и дети свалились с воспалением легких. Ситуация трагичная, потому что в новых домах нет ни печей, ни вспомогательной системы отопления, а электрообогреватели уже давным-давно исчезли из магазинов. Некоторым удалось отправить детей к бабушкам и дедушкам в деревню, где в любую стужу в избах тепло. Но не у всех есть такая возможность, и гнев нарастает.

Уже не осталось больше досок, которыми можно было бы поддержать костер, некоторые грозятся начать жечь деревянные двери подъездов, другие стараются снять шины у машин со стройки, и все это начинает напоминать бунт. Приезжает милиция. Толпа недовольно шумит, рассыпается, постепенно расходится, и вскоре мы остаемся почти одни. С замерзшими лицами, со склеивающимися от мороза ноздрями, с заиндевевшими бровями мы возвращаемся домой после того, как нам было категорически предложено «освободить площадку».

Это длилось всего несколько минут, но результат не замедлил сказаться. Ночью были посланы специальные бригады для ремонта лопнувших котлов, и назавтра все поздравляли друг друга. Без вчерашнего случая, говорили, никто бы ничего не сделал…»

Эту свою квартиру, где он прожил последние шесть лет жизни, Высоцкий, по словам друзей, не любил. «Все хотел поменять ее, мечтал сделать студию, – вспоминает Валерий Янклович, – пусть маленькую, пусть даже на чердаке. Даже смотрел варианты обмена в одном из арбатских переулков». Оксана Афанасьева добавляет: «Дом на Малой Грузинской он не любил из-за людей, которые там живут. Володя называл его гадюшником. Он очень хотел жить в доме в Сивцевом Вражке, присмотрел там двухэтажный кирпичный розовый дом. Но поменяться не успел».

Успел лишь упомянуть о квартире на Малой Грузинской в одном из своих последних стихотворений:

«Судачили про дачу и зарплату:

Мол, денег – прорва, по ночам кую.

Я все отдам – берите без доплаты

Трехкомнатную камеру мою…

Но знаю я, что лживо, а что свято, –

Я это понял все-таки давно.

Мой путь один, всего один, ребята, –

Мне выбора, по счастью, не дано...»

При подготовке материала использован сборник воспоминаний родных и друзей Владимира Высоцкого «Я однажды гулял по столице», ООО «Издательство «Эксмо», 2009 год.

Теги: #