Покровские ворота для Никиты

60 лет назад Никита Сергеевич Хрущёв был избран первым секретарем ЦК КПСС. В стране началась новая эпоха. Совершим путешествие по московским адресам этого удивительного политического деятеля.

1. Дом на Покровке

Никита Сергеевич переехал в Москву в 1929 году. Первым его столичным адресом был дом № 40 на улице Покровке. Он вспоминал: «Поселился я тогда в общежитии на Покровке, в доме № 40. Он и сейчас там стоит. Не знаю только, что в этом здании находится. По тому времени это было хорошее общежитие – коридорная система, отдельные комнаты. Одним словом, идеальные условия. Учебное здание Промышленной академии помещалось на Новой Басманной, это тоже недалеко. Я не пользовался трамваем, ходил пешком через Земляной Вал и прямо через переулок, где был, кажется, Дом старых большевиков, потом сворачивал на Новую Басманную налево. Дорога занимала всего несколько минут: такой ежедневный небольшой моцион».

Это здание находится не на красной линии, а в глубине квартала. Оно было построено в начале тридцатых годов прошлого века специально для академического общежития на месте владения Павла Свиньина. Он вошел в русскую поэзию – Пушкин его упомянул в стихотворении «Собрание насекомых».

Вот и Свиньин – российский жук...

Господин Свиньин был краеведом. Он написал книгу «Картины России и быт разноплеменных ее народов», а также ряд очерков – «Прогулки по Кремлю», «Сухарева башня на Сретенке», «Оружейная палата» и тому подобное. Критик В.В. Стасов писал о нем: «Он много помог в свое время узнанию России русскими, и очень многое из собранных и опубликованных им лет 50 тому назад интереснейших материалов и до сих пор нужны и полезны тому, кто интересуется Россией и изучает ее с разнообразных сторон».

Павел Петрович собою гордился. А вот дочери его своей фамилии стеснялись. Просили дьякона ближайшей церкви, чтобы он заранее им сообщал, когда будут читать о том, как Иисус Христос вогнал в свиное стадо бесов. Дьякон и вправду приходил к несчастным дочерям и говорил:

– Не извольте завтра, сударыни, приезжать к Евангелию, потому что в нем говорится...

– Ну да, ну да, хорошо, – кивали сестры Свиньины и благодарили отца дьякона звонкой монетой.

Разумеется, над сестрами частенько издевались. Скажет, например, одна из них зевающему кавалеру:

– Ах, батюшки, испугал. Я думала, хочешь проглотить меня.

А тот в ответ:

– Что вы, сударыня, Бог с вами: я Великим постом скоромного не ем.

Разумеется, у Свиньиных свинину никогда к столу не подавали.

Сын Павла Петровича также прослыл оригиналом. В.В. Голицын писал: «Я назову П.П. Свиньина, владельца красивого особняка на Покровке, в котором он жил в полном одиночестве, не имея у себя кухни и каждый день отправляясь обедать либо к добрым знакомым, всегда радушно его принимавшим к себе за стол, либо в ресторан Шевалье. Это был небольшого роста старичок, бывший когда-то военным, но покинувший службу, по-видимому, не совсем добровольно, вследствие своей склонности к декабристам».

К этому мемуаристу присоединялся Б. Чичерин: «Он был старый холостяк, весьма невзрачный, циник, гастроном, сластолюбец, но весьма неглупый, довольно острый и забавный, притом всегда готовый прийти на помощь друзьям. Он был богат и имел на Покровке свой дом, отделанный с большим вкусом, в котором он некогда давал обеды и даже балы. Но это ему надоело, и он предпочитал разъезжать по друзьям и знакомым. В карты он не играл, но сидел всегда до поздней ночи, уверяя, что он на этом основал всю свою репутацию, ибо заметил, что кто уезжает раньше других, тот непременно становится предметом злословия, а он этого избегает, уезжая последним. Когда построена была железная дорога в Петербург, москвичи радовались, но Свиньин говорил: «Чему вы радуетесь? Теперь все сидят здесь, а будет железная дорога, все уедут». Его пророчество в значительной степени сбылось».

Само же здание академии снесли сравнительно недавно. К тому времени в нем разместилась гостиница «Урал».

2. Партийные страсти в промышленной академии

Промышленная академия, в которую поступил Никита Сергеевич, располагалась в доме № 20 на Басманной улице. Это здание в то время было трехэтажным, и построили его в 1904 году для женского отделения Александровского коммерческого училища.

Учиться было сложно. Хрущёв писал: «В академии люди были очень разные и по партийности, и по общей подготовке. Многие окончили сельскую школу и знали только четыре действия арифметики, а с другой стороны, там были люди, которые имели среднее образование. А я пришел, окончив рабфак: это считалось – имею среднее образование. Наша группа была подобрана довольно-таки сильной. Но у нас имелись один-два таких товарища, которые отставали по математике, и они нас тянули назад. Народ взрослый, упорный, поэтому не преподаватель требовал, чтобы человек учился, а человек сам требовал от преподавателя, чтобы тот его учил. Но на все необходимо время. Бывало, не его вызывали к доске, а он сам идет к ней, мучает преподавателя, потому что ему непонятны те или другие математические формулы. Мы же сидим и возмущаемся, что и нас держат, потому что для нас это уже пройденный этап».

Тому были свои основания: «В академию попало очень много людей, которые, собственно, не особенно-то хотели учиться, но в силу сложившихся политических условий вынуждены были оставить хозяйственную, партийную или профсоюзную деятельность. Вот они и расползались по учебным заведениям. Промышленная академия стала буквально уютным уголком, где могли отсиживаться такие люди, потому что стипендия приличная, столовая неплохая и общежитие хорошее: у каждого – комната, а некоторые маститые хозяйственники имели возможность получить две комнаты и устроиться там с семьей».

И, разумеется, учащиеся академии не могли остаться в стороне от тех страстей, которые кипели в партии: «В Промышленной академии развернулась борьба за генеральную линию Центрального комитета против «правых» и зиновьевцев, а потом право-левацкого блока Сырцова-Ломинадзе. В этой борьбе моя роль резко выделялась в том коллективе, и все это было на виду у Центрального комитета. Поэтому всплыла и моя фамилия как активного члена партии, который возглавляет группу коммунистов и ведет борьбу с углановцами, рыковцами, зиновьевцами и троцкистами в Промышленной академии. Политическая борьба шла очень острая. Ведь там большинство составляли члены партии с дореволюционным стажем, и нужно сказать, что эта группа была очень солидной: в ней имелись влиятельные люди. Например, помню нашего донбасского товарища Макарова. Он был в Юзовке директором Юзовского завода, сам же он – нижегородец, член партии с 1905 года, очень умный и уважаемый человек. Он официально не объявлял, что он заодно с «правыми», но поддерживал «правых» и против «правых» нигде даже не заикался. Видимо, он договорился с «правыми», что будет вести себя несколько скрытно, не выявлять себя сторонником оппозиции. Считалось, что он вроде бы стоит на позиции генеральной линии партии, а на самом деле он своей деятельностью способствовал усилению группы Угланова, Бухарина, Рыкова».

Кстати, академию Хрущёв так и не окончил.

3. Поднятый памятник

В 1935 году у Хрущёва родился сын Сергей. Его определили учиться в одну из лучших школ Москвы – сотую, ныне числящуюся под номером 110. Адрес ее – Столовый переулок, 10/2. Здесь учились дети многих партийных деятелей того времени – Бухарина, Будённого, Василевского, Кагановича, Радека, Демьяна Бедного.

В 1971 году во дворе школы был установлен памятник работы одного из выпускников школы – Даниэля Митлянского. Он назывался «Реквием. 1941 год. Моим одноклассникам, погибшим на войне». Памятник представлял собой фигуры реальных старшеклассников, хорошо знакомых автору по годам учебы, облаченных в военные шинели и с винтовками за спиной.

Памятник вызвал резонанс. Мать одного из учеников, Дмитрия Свободы, писала: «Не могу найти слов, которые смогли бы выразить мою благодарность за идею поставить памятник пяти погибшим на войне мальчикам в саду вашей школы... Хотелось бы сказать автору памятника, что он выполнил его прекрасно по строгости, скромности и по тому чувству, которое этот памятник вызывает, – особенно у нас, матерей».

Поэт Д. Сухарев посвятил ему стихотворение:

Напротив той церкви,

Где Пушкин венчался,

Мы снова застыли в строю.

Едим, как в то утро,

Глазами начальство,

Не смотрим на школу свою.

Отсюда, из сада,

Мы с песней, как надо,

Всем классом пошли под венец.

С невестой костлявой

На глине кровавой

Венчал нас навечно свинец.

Сам же Даниэль Юдович Митлянский говорил о памятнике: «Они, конечно, не стояли в одном строю, это я их собрал в один строй… Я сделал эту скульптуру не как памятник, а как память, как реквием о них».

В девяностые годы участились случаи вандализма – чаще всего у фигур отламывали штыки. Чтобы прекратить это безобразие, было решено подвесить памятник на фасад школьного здания – благо он был невысок. Это один из немногих памятников, перемещенных с одного места на другое по столь прискорбному поводу.

4. Правительственный городок

Став главой государства, Никита Сергеевич переехал в особняк по адресу улица Косыгина, 31. Секретарь ЦК КПСС Д.Т. Шепилов вспоминал: «Сразу после смерти Сталина Хрущёв поселился рядом с Маленковым в смежных особняках в районе Метростроевской улицы (Остоженки), а в кирпичном заборе, отделявшем оба особняка, пробита была калитка для постоянного общения. Но вскоре такое отъединение двух от всех остальных показалось Хрущёву неподходящей формой коллективизма. Он распорядился построить каждому члену Президиума по особняку – точно так, как предлагал в свое время Берия. И скоро на живописных и любимых москвичами Ленинских (Воробьевых) горах появилась анфилада роскошных особняков. Внутри они были отделаны мрамором и дорогими сортами дерева. От внешнего мира каждый особняк был отделен массивными высокими стенами, видимо, из желтого туфа. Доступ в каждый особняк пролегал через тяжелые стальные ворота и калиточку. Из двора и садовой беседки хрущёвского обиталища, стоявшего на самой бровке Ленинских гор, открывался неповторимый вид на Москву. Она видна была вся как на ладони».

Не все обрадовались этому нововведению. Кремлевские бонзы привыкли к своим служебным квартирам за высокой кремлевской стеной и в городской среде чувствовали себя незащищенными, выставленными напоказ. Но довольно скоро они привыкли к своему новому жилью. Тем более что оно было просторным, комфортабельным, а также обладало ранее невиданной инфраструктурой. В частности, в правительственном городке был сооружен прекрасный, как бы сегодня сказали, спа-центр с бассейном и множеством приспособлений для приятных процедур.

А для народа были выстроены пресловутые «хрущобы».

5. Вынос тела

И все же главным делом Никиты Сергеевича были не «хрущобы», не кукуруза, не кузькина мать, не разгон авангардистской выставки и даже не полет первого человека в космос, а развенчание культа личности Сталина, и как главный знак этого развенчания – вынос тела Иосифа Виссарионовича из Мавзолея.

Сталин поместился здесь, казалось бы, навечно. Многочисленные славословы лили свой елей: «Необъятна наша страна, много в ней памятных мест, которые посещают советские люди… Но нет на земле памятника, подобного Мавзолею на Красной площади, Мавзолею, где покоится прах великих вождей трудящихся В.И. Ленина и И.В. Сталина, нет более дорогого, почитаемого нами места на земле».

Но при Хрущёве Сталина из Мавзолея вынесли. Однако даже и при нем не мыслилось, что когда-нибудь будет упразднен известный пост № 1. Это случилось лишь в 1993 году, после печальной памяти сентябрьско-октябрьских событий.

Сам же мавзолей построен был сразу же после смерти Ленина, в 1924 году, по проекту архитектора Алексея Викторовича Щусева. Все работы, включая проектные, были произведены всего лишь за четыре дня и пять ночей. Щусев получил правительственную благодарность и фактически приобрел статус главного советского архитектора. Этот мавзолей был временным, деревянным и впоследствии был заменен на другой, тоже деревянный. Современный нам гранитный Мавзолей был возведен лишь в 1930 году. Щусев, кстати, был автором всех трех сооружений.