«Воевал я нагло, есть немного»

И все же об этом человеке можно было бы снять остросюжетный сериал. Но пока Александр Хоменко написал лишь одну книжку воспоминаний – «Записки генерала ГРУ: фронтовик, резидент, строитель». Ее автор прошел дорогами Великой Отечественной войны с первого до последнего дня, почти 40 лет служил в одном из самых засекреченных ведомств СССР – ГРУ Генштаба Советской армии и ВМФ. Сегодня он помощник депутата Государственной Думы Владимира Ресина, советник по внешнеэкономическим вопросам.

У Александра Андреевича открытое лицо, а его тонкий юмор одессита вкупе с интеллигентностью сразу располагают к себе собеседника – такие черты характера, по его словам, «абсолютно необходимы для настоящего разведчика».

Везет тому, кто везет

Александр Андреевич смеется, вспоминая слова Владимира Ресина: «Не надо желать мне здоровья, лучше пожелайте удачи! На «Титанике» все были здоровы, а что толку». В жизни Александра Хоменко удача играла далеко не последнюю роль. «Меня она не покидала», – убежден мой собеседник. Это правда: он воевал на передовой, прошел путь от Сталинграда до Берлина – и остался жив. Ни разу даже ранен не был! А ведь из каждых ста, родившихся в 1923 году (год рождения Александра Андреевича), с войны вернулись только один-два.

В ночь на воскресенье, 22 июня 1941 года, когда Александр вместе с другими курсантами Харьковского авиационного училища отдыхал в свой законный выходной, фашисты начали бомбить аэродром. Помощник штурмана, он с экипажем на подбитом немцами самолете дотянул до аэродрома и так уцелел.

«Воевал я нагло, есть немного, но что ничего не боялся – это неправда, – признает Хоменко. – Вот вижу – летит прямо на меня бомба. За 8-10 секунд отбегаю метров на 200 – она взрывается там, где я стоял. Страшно. Но нужно держать эмоции под контролем, включать голову».

«Во время трехдневного Миусского наступления, – рассказывает ветеран, – фашист, сидевший в воронке от бомбы, выскочил – и бросил в меня гранату. Я ее подхватил прямо за длинную ручку – и швырнул ему обратно».

Вспоминает, как шли на Днепр. Александр отправлялся верхом во главе группы всадников в разведку впереди основных сил. «Въехали в деревню, – рассказывает, – спешились. За околицей – землянка. Я распахиваю дверь – а посреди землянки немец, маленький, рыжий, как подсолнух. И глазки у него поросячьи – их я успел рассмотреть, когда он, вскочив, направил на меня пистолет. Не успел выдохнуть, как он нажал на курок – только возле уха и вжикнуло. Затем бросил парабеллум и поднял дрожащие от страха руки. Влетевшие за мной ребята закричали, что немца надо расстрелять, потому как немец их командира чуть не убил. Разумеется, расстрела я не допустил: «чуть» не считается, а чтобы убивать сдавшихся солдат, надо быть последним негодяем».

А сколько было ситуаций, похожих на анекдот. «В ночь на Новый, 1944 год, под Никополем, – вспоминает Хоменко, – перед нами стояла отборная дивизия «Викинг», а мы две недели не можем добыть «языка». Помог случай. Штабного немца-очкарика отправили в окоп боевого охранения, он сидел там, пока в полной темноте к нашим траншеям не подтащили горячую пищу. Учуял немец запах каши. И то ли перепутал наши позиции с немецкими, то ли от голода обнаглел, но оставил винтовку и с котелком пошел на запах. Преодолел минные поля, по которым без саперов пройти невозможно в принципе. Дошел, смиренно встал в очередь. Темно, усталые все, в грязюке извазюканные. Повар уже зачерпнул черпаком горячую пшенную кашу в котле, поднял глаза – а котелок-то ему немец протягивает. Ну, он и вылил тому ковш на голову… Утром позвонили из дивизии и сообщили, что наш «язык» чрезвычайно ценный. Ну, разве не везение?»

За плечами у Хоменко было уже четыре года войны, во время которой он, как говорит, «не шел по должностным ступеням, от звания к званию, а прыгал даже с какой-то неприличной скоростью». От лейтенанта до майора, от командира разведроты, замначальника штаба – до командира «родного» 899-го стрелкового полка, с которого начинал. Сквозь обстрелы, бомбежки, с попаданием в переплеты и выходом из них с честью и новыми наградами. На груди – боевые ордена, в том числе легендарный полководческий орден Александра Невского.

«В одном не подфартило, – сетует фронтовик, – в штурме Берлина участвовать не довелось, было очень обидно, тем более что полк получил почетное звание «Берлинский». Меня к тому времени отозвали на учебу в Общевойсковую академию им. Фрунзе. Потом я узнал, что в мою землянку командира полка попала бомба… Наверное, судьба меня и здесь хранила».

Но что бы ни там ни говорили про невероятное везение, для выживания в бою, как убедился фронтовик, нужны две вещи: профессиональная подготовленность и отсутствие паники.

Перспективного военачальника направляют в Академию Советской армии (ныне Военно-дипломатическая академия) – как он говорит, «на уроки французского и итальянского». Александр Андреевич не стал объяснять, чему и как его учили на самом деле, сказал только, что учили четыре года на совесть. После выпуска в его подчинении в одном из направлений Генштаба служат Конев, Булганин… Конечно, не сами, а их сыновья. Вместе переводят закрытые книги Гудериана. Работу начальство оценит высоко – и начнется для Хоменко новый этап службы – зарубежный. Его назначают военным атташе – официальным представителем Главного разведывательного управления, где он должен «по совместительству» негласно трудиться в качестве резидента ГРУ – руководителя разведаппарата. «Отбор кандидатов в военную разведку, – рассказывает Хоменко – ведется загодя, тщательно и взвешенно, а однажды принятые «грушники» остаются ими навсегда».

Правда, по иронии судьбы будущий разведчик попал в категорию «невыездных» – его молодая жена, скромная студентка Тамара, оказалась носителем государственных секретов, так как занималась ядерными разработками, которые курировал сам Лаврентий Берия. «Пришлось схитрить», – признается Александр Андреевич. Его начальство предоставило в ее НИИ приказ о назначении мужа якобы на Дальний Восток – и супругу с ним отпустили. «Мне очень повезло еще и в том, что попалась такая прекрасная жена, – мы живем душа в душу вот уже 67 лет! – гордится Хоменко. – Симпатичная, добрая, родила двух сыновей, которые выросли достойными людьми, у нас уже пять внуков».

Александр Андреевич уверен, что его везение заложено не только судьбой, но и родителями. Отец – большевик с 18-го года, партизан. «Помню, отец рассказывал о гражданской войне, – говорит мой собеседник. – Когда одесского столяра призвали на фронт, друзья присоветовали ему выпить крепкого кофе и пожевать табак. Он так и сделал, пришел на медкомиссию. «Слушайте, – говорят ему, – у вас-таки порок сердца». Получил освобождение. Был у него сад, дом, пришла коллективизация – он все отдал: «Так не надо нам всех этих историй». Ушел из КПСС из-за того, что секретарь начал его «кошмарить», призывать жить «по-правильному», а он возьми да и скажи: «Я в такую партию не поступал».

Швейцарский сыр в мышеловке

В стране банков, часов и сыра Александр Андреевич проработал почти пять лет. Швейцария издавна была центром мирового шпионажа, куда слетались представители всех разведок мира.

Занимались исследованием намерений и возможностей противника. «Это высший пилотаж в нашей профессии, – объясняет Хоменко. – Ценность стратегического уровня разведки в том, что требуемая информация глубоко законспирирована. Разными путями добывали документы, которые нас интересовали. Но кто начал стрелять, тот уже, извините, не разведчик, а незнамо что».

Вот один из немногих достоверных фактов, о котором по прошествии лет он смог рассказать. «Году так в 57-м раздается звонок – сообщают, что пришел какой-то иностранец. Спускаюсь на первый этаж – и вижу богатырского вида рыжего немца. «Я, – говорит, – летчик-ас, сбил больше 30 ваших самолетов». Оказалось, он владеет аэроклубом и в ходе полетов видел, где развертываются американские военные базы, на которые завозят ракеты с ядерными боеголовками. В подтверждение своих слов он передал мне кинокассету и карту территории Западной Германии с изображенными там американскими ракетными базами». Хоменко вполне мог решить, что это один из тех специфических агентов, которые разыгрывают комбинацию в целях компрометации военного атташе с вполне предсказуемыми последствиями. «Только дай повод, – говорит он, – вмиг станешь персоной нон грата, то есть, попросту говоря, вышибут из страны».

Но посетитель не требовал никакого вознаграждения за ценнейший материал, не скрывал, что не питает симпатий к стране-победителю, – он только хотел, чтобы приостановили подготовку к войне. Он не хотел больше воевать. И не хотел, чтобы воевали его дети. Хоменко рискнул – и поверил немцу, многое поставив на карту. Интуиция его не обманула – материал, переданный по назначению, сыграл роль в обеспечении мира.

В период «холодной войны» резидент ГРУ был среди тех, кто старался преградить путь к безумному ядерному конфликту. «Война была возможна! – вспоминает он сегодня. – Но не начиналась в силу куда более сложных и скрытых от глаз причин». В том числе, вероятно, благодаря усилиям таких «незаметных винтиков», как генерал Хоменко.

Древнейшая профессия

Много вокруг соблазнов. Хоменко понимает, когда человек из какой-нибудь деревни, «от сохи», попадает в западный высший свет, у него голова кружится, он думает: «Живут же люди!» На мой вопрос, не пытались ли его самого завлечь соблазнами, Хоменко честно ответил: «Были разные намеки, «подъехать» пытались, мол, мы вам готовы помочь, но у меня не было даже мысли засомневаться. Просто мы любили свою страну, свою Родину и делали все, что могли».

«Хотя, – признался Хоменко, – моего техсотрудника аппарата военного атташе Филатова «затянули». Мордвин из простой семьи, не устоял он. Потом покаялся во всем, отсидел свое. А Полякова и Пеньковского, как известно, расстреляли. У предательства не может быть срока давности».

После Швейцарии Хоменко посылают в Италию, затем в Алжир и Польшу. До сих пор о тех командировках мало что можно предать огласке. «Да и вряд ли когда-нибудь будет можно», – убежден собеседник.

Чем незаметнее для других деятельность разведчика, тем лучше. Были, как он признался, и встречи с агентами, и явки, и прятался, и ходили за ним по пятам, и отрывался от «хвостов». Но это, считает, не главное.

Говорят, бывших разведчиков не бывает. Хоменко до сих пор анализирует минувшее, имея в распоряжении не только историческую дистанцию, но и знание секретных документов, свидетельства очевидцев.

Однажды он послал письмо Владимиру Путину. «Много лет назад мы с Владимиром Владимировичем дважды виделись на международных конференциях, высказывали друг другу свои соображения по разным делам, – рассказывает Хоменко. – На форуме во Франкфурте-на-Майне мы сидели рядом, держали тезисы выступлений своих шефов – он представлял Анатолия Собчака, а я – Владимира Ресина. Потом, когда Путин стал президентом, я откровенно написал ему, привел свидетельства того, что Горбачев и Ельцин развалили Советский Союз, не послушали мнение народа, который на референдуме проголосовал за сохранение Союза. Теперь уже и сам Горбачев кается, что «виноват, допустил ошибку». Трудно верится.

В Польше Хоменко контактировал с Ярузельским. «Солидарность» стала итогом давно копившегося раздражения, – описывает он ситуацию тех лет. – А мы продолжали чувствовать себя «старшим братом». Мания величия загубила Союз».

«Вот фотография: я с Горбачевым сижу, рассказываю ему о том, что думают люди известные, находящиеся на прогрессивных позициях. Говорю: ситуация в Польше приведет к взрыву… «Вы неправильно думаете, – отвечает. – Польша – это западная страна, она может двигаться в своем направлении». На Михаила Горбачева, уверен Хоменко, сильно повлияла ушедшая недавно из жизни Маргарет Тэтчер. «Это она, – считает разведчик, – ему мозги повернула. Американцам только и осталось сказать, что Советский Союз был «колосс на глиняных ногах».

Рецензируя книгу Хоменко, профессор из Германии Лоренц Хааг заметил, что «разведка обязана представлять любую, даже неприятную для политического руководства информацию. Она должна доводить до сведения руководителей все факты. На этом ее роль заканчивается. Все остальное – дело политических руководителей».

Строительно-разведывательный профиль

Деятельность Александра Андреевича связана с развитием международного сотрудничества в области строительства Москвы. Как он выразился, «попал в центр творчества под руководством Ресина». Владимир Ресин, будучи первым замом мэра, предложил Хоменко новое направление деятельности – «строительно-разведывательное». Мос-

кве необходимы были инвестиции. Иностранным специалистам, которые хотели начать свою деятельность в Москве, надо было помогать освоиться на столичном рынке.

В тех непростых условиях начала рыночных отношений, рассказал Хоменко, московские строители приложили колоссальные усилия, чтобы сохранить зашатавшийся было строительный комплекс. Был создан Мосстройкомитет, сделан упор на более тесное сотрудничество с зарубежными странами. Сегодня комплекс, по словам Александра Хоменко, поддерживает активные связи с 37 странами и международными организациями. После недавней выставки недвижимости в Канне, на которой присутствовал мэр Москвы Сергей Собянин, международное направление в части строительства еще больше оживилось. Уже и Москва делится опытом не только с российскими регионами, но и с зарубежными. «Хотя эйфории от этого пока не испытываю, – признается международный советник, – надо использовать больше возможностей для привлечения инвесторов».

Просто он не из тех, кто любит почивать на лаврах. «Надевать значки и ходить, весь украшенный, не по мне. Вот что это за памятная медаль? – разглядывает. – «За содействие МВД России». Надену – и буду показывать ее гаишникам, чтобы не трогали? Это позор! Если нарушил правила – отвечу. В свои годы он по натуре, говорит, «остался авантюристом».

29 апреля Александру Хоменко исполнилось 90 лет. Редакция газеты «Московская перспектива» присоединяется к многочисленным поздравлениям и желает юбиляру здоровья и удачи!