Пейзаж после пожара
Поздняя осень 1812 года. Армия Наполеона, теснимая русскими войсками, отступает из России. Победа в Отечественной войне предрешена… В эти же дни десятки тысяч москвичей, возвратившихся в Москву из недолговременной эвакуации, обнаружили на месте своих домов лишь угли и пепел. Огонь уничтожил жилые дома, церкви, магазины. По приказу Наполеона были взорваны кремлевские сооружения – Арсенал, Водовзводная и Никольская башни. Французская артиллерия разрушила Вдовий дом в Кудрине. Во всем Китай-городе остались целыми только два дома, на Новой Басманной улице уцелела лишь одна постройка.
Пострадали замечательные архитектурные памятники – Дворянское собрание, Дом Пашкова, Гостиный Двор, Ивановский монастырь. Древняя столица представляла в те дни печальное зрелище.
«Москвы – одного из красивейших и богатейших городов мира – больше не существует», – сообщалось в одном из бюллетеней французской армии. А вот воспоминания самого Наполеона о том великом пожаре: «Это было огненное море, небо и тучи казались пылающими, горы красного крутящегося пламени, как огромные морские волны, вдруг вскидывались, подымались к пылающему небу и падали затем в огненный океан. О, это было величественнейшее и самое устрашающее зрелище, когда-либо виденное человечеством!»
Однако у москвичей не опустились руки при виде «родного пепелища». Уже через несколько дней после отступления армии Наполеона, 11 октября 1812 года, полицией был составлен список сгоревших, взорванных и уцелевших строений. Вскоре отдельной брошюрой выпустили план уничтоженного и уцелевшего в Москве (книгу составил Александр Булгаков, чиновник для особых поручений при Ростопчине). Восстанавливать город требовалось не точечно, но планомерно и комплексно. И вот 5 мая был опубликован указ об образовании Комиссии для строения Москвы. Формально ее возглавлял опытный чиновник князь М.Д. Цицианов, однако реальным руководителем был Ростопчин (а с августа 1814 года – его преемник генерал А.П. Тормасов).
В деятельности комиссии можно найти немало аналогий с работами по реализации Генплана реконструкции Москвы 1935 года. И там, и там город фактически нужно было построить заново, причем в сжатые сроки. И в том и в другом случае проект курировал лично глава государства. На реализацию обоих планов были брошены лучшие архитектурные силы страны. Оба проекта имели наивысшую степень важности и носили не только градостроительный, но и политический характер. «Комиссия ставила перед собой большие идейно-художественные задачи, стремясь превратить Москву в современный благоустроенный город и отразить в ее облике пафос победы в Отечественной войне, возродить Москву как национальный памятник России», – пишет историк архитектуры Зинаида Покровская.
«Эта обширная, в высшей степени кропотливая работа, с возможной в то время точностью, была совершена в течение пяти лет – к 1818 году был уже окончен общий проектный план Москвы в масштабе 125 сажен в дюйме. Он имел значение документа, малейшее отступление от которого влекло за собой строгое взыскание с виновного», – сообщает Петр Сытин в своем фундаментальном исследовании «История планировки и застройки Москвы».
Такого строительного бума Москва не знала за всю свою предшествующую историю. Город превратился в одну большую стройплощадку. Для выполнения грандиозных работ сил арестантов и вольнонаемных мастеровых было недостаточно. Поэтому дополнительно были образованы два рабочих батальона из рекрутов соседних губерний. В случае необходимости разрешалось привлекать солдат пехотных полков, расположенных в Москве.
Комиссия образовала в Москве четыре строительных участка, один из которых с сентября 1813 года возглавлял Осип Бове. Но вскоре он стал фактически заведовать всей архитектурной частью восстанавливаемой после пожара Москвы. Именно с именем Бове ассоциируется возрождение города. Хотя бок о бок с ним трудились в те годы и другие выдающиеся зодчие – Доменико Жилярди, Василий Стасов, Евграф Тюрин, Афанасий Григорьев, Августин Бетанкур. Справедливость требует назвать также Александра Витберга, автора нереализованного проекта храма Христа Спасителя на Воробьевых горах.
Благодаря деятельности комиссии жилой фонд Москвы был восстановлен и приумножен. В ходе работы введены различные правила застройки и стандарты, утверждены «апробированные» (т.е. типовые) фасады, разработана ансамблевая застройка улиц. Начали возводиться новые мосты – каменные и чугунные. Были благоустроены бульвары, разбит Александровский сад, заключена в трубу Неглинка. Глава комиссии требовал, чтобы все архитекторы лично наблюдали за добротностью стройматериалов и правильностью их использования. Это положило конец беспорядочному строительству в Москве.
По распоряжению Александра I был создан 5-миллионный фонд, из которого погорельцы могли брать на пять лет беспроцентную ссуду. Частным застройщикам, купившим «погорелый» участок земли в городе, предоставлялась рассрочка и даже денежное пособие – но если в течение трех лет владелец не начинал строительство, участок у него отнимали и передавали другим лицам. Ссуды ссудами, но недобросовестных собственников в ту пору по головке не гладили.
Благодаря деятельности комиссии в Москве восстановили или выстроили замечательные здания, многие из которых и поныне украшают наш город. Были построены Большой театр, Экзерциргауз (Манеж), здание Синодальной типографии, дом Хрущевых на Пречистенке. Отреставрированы Арсенал, башни Кремля, Университет, Вдовий дом. Ремонту с перестройкой подверглись усадьба Луниных на Никитском бульваре и дом Дворянского собрания… В память о победе в Отечественной войне на площади Тверская Застава по проекту Бове была сооружена Триумфальная арка, декор которой выполнен скульпторами Иваном Витали и Иваном Тимофеевым (в 1968 году воссоздана на Кутузовском проспекте).
Комиссия для строения Москвы работала до 1843 года, а затем ее функции были разделены между другими ведомствами. К этому времени последствия страшного пожара были уже полностью ликвидированы.
