«Лежишь на земле – и кажется, что все бомбы падают на твою голову»
«В середине 1930-х годов в подмосковные тогда Вешняки наша семья переехала из Ржева. Отец – специалист по льноводству и лесному хозяйству. В семье четверо детей – трое мальчишек и девочка. Средний брат учился в авиашколе и погиб перед самой войной. Старший, инженер, вместе с сестрой, работавшей врачом, ушел на фронт. Отца мобилизовали на лесозаготовки в Мещеру. Я в 17 лет отправился на войну добровольцем».
В 1941-м я окончил девять классов и в летние каникулы, уже после начала войны, поступил экспедитором на Октябрьскую железную дорогу. Вскоре прозвучал призыв к комсомолу формировать добровольческие отряды и отряды народного ополчения. Я пошел добровольцем. До войны я занимался велосипедным спортом, и меня приняли в роту самокатчиков. Привезли в Сокольники, где формировался 699-й батальон связи. Как сейчас помню, с 22 на 23 июля произошла первая бомбежка Москвы. А утром 23-го в походном порядке, на велосипедах, с воинскими частями мы двинулись в направлении Гжатска. В бои вступили под Ельней, в составе роты связи 33-й армии Резервного фронта.
Началась моя жизнь связиста при роте самокатчиков. Уже к сентябрю от интенсивной езды по бездорожью наши реквизированные зарубежные велосипеды стали приходить в негодность. Мы постепенно перешли на пеший ход. К сожалению, техническое оснащение войск связи на тот момент у нашей армии практически отсутствовало. Гораздо позднее в войска связи поступили приличные мотоциклы, машины и даже самолеты У-2 и Р-5.
Осенью 33-я армия попала в окружение. Мое подразделение оказалось вне кольца и прорывалось к Можайску. Из 500 человек уцелели 300. Нас перекинули под Малоярославец, где начал формироваться Калининский фронт. В составе телеграфно-строительной роты после наступления под Москвой мы попали в Калинин. Оттуда ушли в район Ржева. Первая военная осень была трагична для московского ополчения и с точки зрения оснащения его вооружением, и в смысле подготовки людей к войне. Помогала их самоотверженность и вера в то, что все вскоре образуется.
В первые месяцы сражений связь нужна была как воздух. Нам приходилось все время работать – прокладывать и восстанавливать телефонные линии после бомбежек и артналетов.
Едва проводная связь нарушалась, не ожидая прекращения огня, телефонисты начинали исправлять повреждения. Иногда приходилось держать провода в руках, и слабые токи проходили через тебя. Было страшно! Особенно когда бомбили «юнкерсы». Лежишь на земле – и кажется, что все бомбы падают на твою голову.
А вообще связист на войне – это не только телефонное сообщение, но и своевременная передача донесений, приказов, от которых зачастую зависит успех конкретного боя или целой операции.
В 1943 году за одну из операций по восстановлению телефонной связи между оперативной группой и частью я был награжден медалью «За боевые заслуги». Мне посчастливилось получить трехдневный отпуск. Я отправился домой на товарном поезде. В пути на состав налетел «мессер» и, делая заход за заходом, низко пролетал вдоль состава. Пассажиры поезда стали выпрыгивать из теплушек на землю. И я тоже собрался. В этот момент меня схватил незнакомый капитан и закричал: «Не вылезай из вагона! Летчик тебя увидит и запросто из пулемета скосит!» Многих тогда фашист подстрелил, а я остался жив.
Были и такие случаи, когда меня спасало не иначе как провидение. Помню, сидели в землянке. Подошло время идти за почтой. Решили скинуться на спичках, кто пойдет. Я говорю: да ладно, схожу. По дороге начался артобстрел. Вернулся – блиндаж развороченный, в него попала бомба.
С Калининского я попал на 1-й Прибалтийский фронт. Вот где пригодились мои врожденные графические способности. Меня определили в оперативную группу связи – в спецгруппу воздушной разведки. В Латвии мы составляли карты – летали на У-2 и изучали, где и какие участки связи были разрушены. Затем их ремонтировали телеграфно-строительные роты. На подступах к Германии 81-й полк, где я служил, попал в Земландскую группу войск, которой командовал генерал армии Иван Черняховский. Мы составляли оперативные сводки и карты связи.
Был взят Тильзит. Оттуда мы пошли на Кёнигсберг. Огневая мощь была невероятная – по городу било 1200 орудий на квадратный километр. Мы работали и как дежурные телефонисты, и ликвидировали обрывы, и организовывали связь между оперативной группой командования и частями. Штурм продолжался три дня. За участие в операции я был удостоен ордена Красной Звезды.
Помню замечательную весну 1945-го! На двух автомашинах наша группа разведки связи подъехала к развилке двух дорог – одна колея похуже, другая получше... Нечего легких путей искать, сворачиваем, где похуже, решил я. Шедшая следом машина поехала по другой – и через минуту взлетела на воздух от мощнейшего взрыва... «Ну, Сергей, видно, крепко за тебя твоя мать молится», – сказал тогда замполит.
Девятое мая я встретил в Восточной Пруссии, в городке Лабиау. Помню, под утро началась жуткая стрельба. Сквозь сон чувствую, меня кто-то будит и целует. Просыпаюсь, а это наша машинистка смеется и плачет: «Вставай! Победа!»
Полк разделили на две части. Половину Земландской группы отправили на Дальний Восток воевать с японцами. Я попал в оперативный отдел связи штаба Прибалтийского военного округа, в Ригу. Проходя по улицам города, увидел объявление о наборе в вечернюю школу. Я – бывший отличник с девятью классами образования. Написал рапорт начальнику связи генералу Бабкину, чтобы он разрешил мне учиться в десятом классе без отрыва от работы, и уже в 1946-м получил аттестат зрелости. Осенью этого же года я был вызван в Москву, где до 1948 года работал в оперативном управлении связи сухопутных войск по составлению карты связи Советского Союза. В МАрхИ поступил уже сложившимся человеком, прошедшим суровую школу жизни.
Практически вся моя трудовая биография – около сорока лет – связана со Всесоюзным проектным институтом Академии наук СССР – ГИПРОНИИ. Первым моим проектом был научный поселок Борок на Рыбинском водохранилище.
При моем участии запроектированы и построены подмосковные городки Академии наук СССР – Пущино, Черноголовка, Троицк, а также научные комплексы Новосибирского филиала, Центр сердечно-сосудистой хирургии в Баку. За проект нейтринной станции Академии наук на Кавказе награжден медалью «За доблестный труд». В качестве автора-архитектора участвовал в сооружении ряда памятников, посвященных Великой Отечественной войне.
