«Расстреливал фашистов беспощадно»
Воспоминаниями о Великой Отечественной войне с «Московской перспективой» поделился член Союза журналистов СССР, трижды кавалер ордена Красной Звезды, трижды кавалер ордена Великой Отечественной войны, полковник запаса Игорь Соколов – адъютант представителя Ставки Верховного главнокомандующего, маршала артиллерии Красной Армии Николая Воронова, участник боевых сражений.
Я со школьных лет мечтал стать военным. Окончил 2-е Ленинградское артиллерийское училище и стал командиром взвода 241-го гаубичного артиллерийского полка, дислоцированного в Вологде. Однако в Вологде довелось побывать недолго. В скором времени нас погружают в эшелоны и отправляют на побережье Кольского залива. Вокруг наших бараков место болотистое, топкое, ходим только по дощатым настилам. Стоит полярная ночь. Выезжаем для рекогносцировки на побережье Кольского полуострова. А вскоре грянула война с белофиннами. Но на нашем направлении она прошла более-менее спокойно – отдельные боевые эпизоды, не как на Карельском перешейке. В 1940 году меня направили на новое место службы – в Москву.
В столице ощущается атмосфера надвигавшейся войны. За несколько дней до начала Великой Отечественной войны состоялась командировка в Ригу. Здесь по улицам передвигаются наши части – противотанковые бригады идут к границам. Приносят телеграмму: «Немедленно выехать в Москву».
21 июня я уже в столице. Получаю разрешение съездить домой, в Красково. Но отдыха не получилось. На следующий день в 6 часов утра мне поступает приказ немедленно явиться на службу.
Началась Великая Отечественная война и напряженная служебная деятельность на казарменном положении. День за днем, забывая об отдыхе, приходилось выполнять всевозможные поручения военачальников. В конце 1941-го мне приказали явиться к заместителю наркома обороны, начальнику артиллерии Красной Армии генерал-полковнику Николаю Воронову, который решил назначить меня своим адъютантом. «Хочу отправиться на фронт для непосредственного участия в боях», – говорю. «Повоевать еще успеете», – отказал он.
Шел тяжелый для нашей страны 1942 год. 17 июля начались боевые действия в излучине Дона и Волги, а также в районе Сталинграда. Бои продолжались целый месяц. Стойко сопротивляясь, части нашей армии сохраняли боеспособность и вели маневренную оборону. Это вынудило Гитлера перебросить в зону боев танковую армию. К тому же сам факт, что город носит имя Сталина – главного врага Гитлера, становился выигрышным идеологическим и пропагандистским ходом фашисткой Германии.
Наступило тревожное лето 1943 года. Враг готовился устроить нашей армии реванш за Сталинград на Орловско-Курском направлении. Однако мы тоже не дремали и готовили контрмеры. После отражения удара фашистов наши войска перешли в решительное контрнаступление. Здесь я впервые увидел в системе немецкой обороны в большом количестве специальные бетонные огневые точки, изготовленные на заводах и вкопанные в землю. Это оказались доты для смертников – с запасом продуктов и боеприпасов. Одного из обитателей такого дота мы увидели живого. Его дот авиабомба выкорчевала из земли, а самого оглушила, превратив в сумасшедшего.
Мои попытки отпроситься на фронт все время заканчивались безрезультатно. Но 19 сентября 1944 года Николай Воронов все-таки подписал мой рапорт о переводе в действующую армию. Наконец после стольких рапортов я оказался в действующей армии.
С тяжелыми боями проходим Польшу. Удивляюсь, откуда у меня такая жестокость к фашистам. Расстреливал их беспощадно. Я постоянно вспоминал призыв «Если хочешь жить, убей немца!».
Однажды рано утром с первыми лучами солнца я для изучения противника поднялся на второй этаж дома, где мы засели. Первое, что меня насторожило, – метрах в трехстах от нас находилась стационарная зенитная батарея крупного калибра. Через несколько минут она открыла огонь прямой наводкой по нам, руша дома, в которых мы располагались. Раздался оглушительный взрыв от очередного попавшего в наш дом вражеского снаряда. Все заволокло дымом и кирпичной пылью. С нескольких сторон началась атака танков и пехоты противника. Связь с нами прекратилась. Бой был яростным. Противнику в это день удалось выбить нас с плацдарма. Но ночью после своевременного подкрепления мы вновь заняли его. Побоище было страшным. Мы удерживали плацдарм сутки. За это время от домов остались одни развалины.
Недалеко от Бунцлау мы поддерживали стрельбой 1007-й стрелковый полк. Но, выскочив внезапно из укрытия, множество немецких танков прорвали занятый нами рубеж. Немцы бьют из орудий, расстреливают нас без остановки из пулеметов. Сплошной треск автоматных очередей. Наших танков на этом участке нет, серьезной защиты тоже. Немцы хотели такой внезапной операцией с двух флангов отрезать глубоко продвинувшиеся к реке Гнейсе наши войска и устроить там котел. Но их потуги оказались бессильными перед введенными в бой нашими резервами фронта.
5 мая получаем приказ идти на Прагу. В городе восстание против фашистов. Чехи просят помочь. Они встречают нас ликованием и со слезами на глазах.
И вот после небольших боев 9 мая 1945 года мы в пригороде Праги. Стоит посреди улицы наш последний горящий танк. Войне конец.
Победа – это было что-то особенное, неповторимое: нас обнимают, целуют, носят на руках. Чешские женщины подносят нам воду, чтобы умыться, другие – с полотенцами, чтобы вытереться, а также с вином и закуской, чтобы отпраздновать Победу.
