Революционный держали шаг

В эти дни вся страна отмечает столетний юбилей Февральской революции 1917 года. Это была буржуазная революция, свергнувшая самодержавие и установившая в России конституционный строй. Увы, новая власть во многом благодаря собственной некомпетентности продержалась недолго. Уже осенью к власти пришли большевики – вряд ли более компетентные, но зато в короткий срок создавшие мощный репрессивный аппарат. Очередной шанс был упущен. Тем не менее для нас сейчас было бы небезынтересно вспомнить события тех дней.

1 Сопротивление царской армии

27 февраля 1917 года в Москве стало известно, что часть петроградского гарнизона перешла во власть Государственной Думы. Эти сведения радовали. В тот же день москвичи начали стягиваться к зданию Московской городской Думы, а в самом помещении Думы приступил к работе Временный революционный комитет. Уже на следующее утро город был практически во власти ликующих революционных масс.
«Утро России» так описывало ситуацию на 28 февраля: «11 часов утра.
На Воскресенской площади отдельные небольшие толпы народа.
Кого-то ждут…
Говорят, что со всех заводов Замоскворечья и Симоновской слободы сейчас придут рабочие.
С Моховой улицы, от университета показывается первая толпа студентов. Молодые, юношеские лица горят задором.
Студенты идут стройными рядами, взявшись за руки.
Над толпой резко вьются ярко-красные знамена…
Студенты идут на площадь с революционными песнями. Издали слышно, как дружно, под шаг они поют:
– Вперед! Вперед! Вперед!
Отдельные кучки людей быстро группируются вокруг студентов и дружной массой подходят к подъезду Городской Думы. Красные революционные флаги укрепляются в тех же стержнях, где по царским дням прежде вывешивались национальные флаги.
Кое-кто из юных демонстрантов взбирается на деревья у подъезда и укрепляет революционные флаги на ветвях.
С верхних ступенек думского крыльца начинают говорить ораторы.
Бурным потоком на площадь льются все новые и новые толпы народа.
Разодетые дамы, рабочие, солдаты, студенты, офицеры, масса молодежи, учащейся в средних учебных заведениях, – публика самая разношерстная.
Настроение приподнятое.
Плотной массой все группируются около крыльца Думы…
А на верхних ступенях крыльца один за другим сменяются десятки ораторов. Сначала это почти преимущественно студенты. Говорят о петроградских событиях, о необходимости единой организации и призывают к решительным действиям. К 12 часам дня толпа уже занимает всю Воскресенскую площадь».
Многие в этот день навсегда расставались с оружием, припасенным ранее на черный день, полагая, что стрелять уже точно не понадобится.
Нельзя сказать, что власти совершенно не сопротивлялись. Силовики в какой-то мере все же демонстрировали окружающим, что худо-бедно отрабатывают свой скудный паек. Один из участников тех событий писал в мемуарах: «В начале Моховой нам преградили дорогу полицейские. Пристав отчаянно кричал: «Разойдись!» Полицейские врезались в толпу. Людская масса расступилась, пропустив их, а потом опять сомкнулась. Маленькая группа полицейских утонула в людском море. А демонстранты, кучками и в одиночку, переулками просачивались в центр города. Бочком, мимо Александровского сада, через Охотный ряд вышли мы к Московской городской Думе (теперь здесь Музей В.И. Ленина). Тут уже толпился народ со всех концов города».
В целом все это сопротивление носило символический характер. В общем же Февральская революция 1917 года была признана одной из самых бескровных. Число жертв можно пересчитать по пальцам – погибло восемь человек.
Само же здание Московской городской Думы было построено на Воскресенской площади в 1892 году по проекту архитектора Д.Н. Чичагова в псевдорусском стиле, который входил в то время в моду. После октября 1917 года здание использовалось в самых разных целях, а в 1930-е годы здесь окончательно утвердился Музей Ленина – один из самых идеологизированных музеев Советского Союза. В 1993 году, на волне демократических преобразований музей закрыли, сделав филиалом Исторического музея.

2 Дума – казармы – Дума

Вдохновленные фактическим бездействием властей, стихийные повстанцы, еще вчера бывшие добропорядочными клерками и служащими, отправились к Спасским казармам агитировать солдат. Несмотря на относительно близкое расположение (казармы стояли на Садовой, недалеко от Сухаревской башни), шли целый час – слишком уж много времени уходило на лозунги и спонтанные выступления. Один из участников этих событий, А.Н. Вознесенский писал: «В это время неожиданно из нескольких верхних окон раздались выстрелы. Толпа отхлынула на некоторое время от стен казарм, но когда убедилась, что выстрелы были сделаны в воздух и что никто не ранен и не убит, быстро успокоилась.
В половине шестого вечера вся площадь огласилась громовым «ура». Это народ, взломав ворота, проник во двор казарм. Сейчас же часть солдат вышла на площадь, а многие окружили ораторов во дворе.
Офицеры и солдаты внимательно выслушивали сообщения о петроградских событиях, встречая их одобрительными возгласами. Ораторы знакомили солдат и офицеров с задачами и целями движения».
Другой участник, П.А. Воробьёв вспоминал: «Нас, подростков, забегавших вперед, рабочие отгоняли, опасаясь, как бы дети не стали жертвами. Но солдаты не стреляли, некоторые из них пожелали первыми присоединиться к народу, они спускались из окон на веревках, свитых из полотенец и простынь.
Рабочие целовались с ними, ласково жали им руки и радостно кричали:
– Ура! Товарищи солдаты с нами!.. Долой Николая Кровавого!»
Другое дело, что солдаты не спешили демонстрировать свое единство с повстанцами. Но общая праздничная атмосфера сделала свое дело – уже ближе к вечеру все больше и больше солдат перебирались к Моховой.
Сами же Спасские казармы (Садовая-Спасская улица, 1) были основаны в 1798 году. Они имели некоторую специфику – здесь помимо заурядных воинов содержались личности опальные. В частности, в 1828 году за цикл так называемых возмутительных песен в эти казармы был заточен поэт А. Полежаев.

3 Радость юнкеров

На особом положении в дни этой революции оказались юнкера. Известный писатель Борис Зайцев, будучи в то время воспитанником этого училища, писал: «Недолго продолжался наш нейтралитет. Тот самый ветер, что перебуровил всю Россию, проник и сюда. Само начальство наше перешло под власть Временного правительства. Все помнят эти дни – ощущение стихии надвигающейся, все сметающей. Мне же особенно врезался один вечер в училище, первый после падения самодержавия. Обычно при расчете роты шеренга «извозчиков» пела «Боже, Царя храни!» Офицеры и фельд-фебеля держали под козырек, все мы тянулись во фронт. Это считалось минутой торжественной. Наступила она и в тот день. Когда надо было взять дружно, хором, раздалось всего два-три неуверенных голоса – по привычке.
– Отставить, – сказал высокий, худой ротный наш, с сединою, при Георгии. Все замолчали. Странная, невеселая минута! Одиноко, мы стояли. Сумерки наступали. Где-то вдали играла музыка. Екатерина смотрела с овального портрета в глубине залы. Александр, насупротив, выставлял белые лосины, зачесанные височки. Николай скакал на коне. Гимна не пели.
Высокий ротный, с сединой и плешью, отирал платочком слезы.
А на другой день юнкера весело выбегали на мокрую, в мартовском солнце улицу, месили сырой снег, прыгали через лужи – бежали в отпуск. И старый ротный, старый гимн – все это позади. Улицы бурлят народом, еще радостным и оживленным. Разочарований еще нет. Медовый месяц. Что же говорить, большинство наших нацепили красные банты: Временное правительство как-никак из революции ведь родилось. И все близкие – жены, сестры, матери – приблизительно так чувствовали.
Но дисциплину мы сохраняли. Помню, встретил я на Пречистенском старичка-генерала, худенького, с красными лампасами, в кованых калошах. Он старательно обходил лужу на тротуаре. Бравый александровец, хотя и с красным бантом, стал, разумеется, перед ним во фронт, да так ловко, что треть лужи выплеснул на генералово пальто. Старичок горестно махнул рукой:
– Эх, юнкер, юнкер…»
Само училище располагалось недалеко от Арбатской площади, в бывшем дворце генерала Апраксина. В 1831 году здание перешло в казну и было переделано под нужды Сиротского института. Затем сироты уступили место кадетам, а в 1863 году здесь расположилось Александровское военное училище.
После победы большевистской революции здесь разместился Реввоенсовет.

4 Проще всего было с телефоном

1 марта 1917 года Московский комитет и Бюро ЦК РСДРП выпустили листовку: «Сегодня, 1 марта, решительный день для Москвы. Революция должна победить. Старая власть будет уничтожена. Откроются тюрьмы, будет свобода рабочих организаций, рабочей печати, будет положено начало освобождения рабочего класса. Петроградский пролетариат начал первый. Дело за Москвой. Вчера она дала ответ. Улицы покрылись поднявшимся пролетариатом. Выяснилось, что большинство Московского гарнизона будет за революцию. Сегодня день восстания, день захвата всех правительственных учреждений, железных дорог, почт и телеграфа, телефона. Государственный банк и казначейство будут отняты у старой власти. Сегодня великий день. Поддержим наших петроградских братьев, не дадим послать в Питер царского палача! Все на улицу! Организуйте великую пролетарскую силу. Да здравствует революция демократическая, рабочая и крестьянская! Да здравствует РСДРП и международный пролетариат!»
Проще всего было, конечно, с телефоном. В тот момент в Москве действовала единственная телефонная станция, которая представляла собой здание средних размеров, построенное совсем недавно – в 1914 году. И если на железной дороге, в правительственных учреждениях и даже на почте все-таки преобладали мужчины, причем часто вооруженные, то трудовой коллектив телефонной станции состоял преимущественно из «телефонных барышень», которые производили соединения и отвечали на звонки. Барышни были все как на подбор – рослые, физически крепкие, длиннорукие. При поступлении на работу они проходили специальные тесты, ведь сотрудница должна была без устали целую смену переставлять с места на место многочисленные штекеры, к тому же ей надо было еще и физически дотягиваться до самых отдаленных штекерных гнезд.
Естественно, барышни не дали революционерам достойный отпор. Впрочем, им было не до этого – в дни восстания нагрузка на телефонную сеть Москвы возросла в несколько раз, работы барышням хватало.

5 Жандармы под арестом

По всему городу происходят аресты жандармов. Они носят стихийный, спонтанный характер. Никакого следствия, уголовного дела. Увидели жандарма – арестовали. Увидели еще – еще арестовали или не арестовали – по настроению.
«Утро России» сообщало: «Сопровождаемая воинским отрядом и огромной толпой по Тверской следует группа арестованных на Александровском вокзале жандармов.
По обе стороны улицы густыми шпалерами стоящий народ «приветствует» жандармов кликами «ура». В толпе раздаются восклицания по адресу арестованных:
– Архангелы!
– Шкуры!
– Чужеспинники!
– Молокане!
Жандармы все здоровые, рослые, упитанные. Они бледны и объяты страхом».
Аресты проводились и у булочной Филиппова, и в других местах. Но вокзалы в революцию всегда являлись территорией повышенного внимания со стороны обеих противоборствующих сторон.
Александровский же вокзал сегодня носит имя Белорусского. Он был открыт в 1870 году и в разное время носил названия Смоленского, Брестского, Александровского и Белорусско-Балтийского. Нынешнее здание вокзала было сооружено в 1912 году по проекту архитектора Ивана Струкова. Он же (совместно с инженером С.В. Безобразовым) – автор одного из любопытнейших сооружений того времени, Тверского путепровода или виадука, который, увы, не сохранился до наших дней.
Именно этот вокзал является своего рода железнодорожными воротами в Западную Европу, поэтому в пресловутые дни великих потрясений здесь бывает особенно многолюдно.