«Униформа московских окраин»
Так уж Москва строилась, что до сих пор в ней больше топонимов-тупиков, чем в любом другом городе страны. В Санкт-Петербурге, например, тупик всего один, в Казани – два, а в Москве – больше 60. Причем прогулки по этим старым московским тупикам могут принести удовольствия не меньше, а то и больше, чем по большим парадным улицам. Ведь именно здесь сохранилась атмосфера того города, о котором ностальгируют коренные москвичи, еще помнящие дворы своего детства.
1. Улица Высоцкого, или Минус два тупика
Два года назад с карты Москвы исчезли Верхний и Нижний Таганские тупики – их объединили и переименовали в улицу Высоцкого. Сегодня здесь находится Государственный культурный центр-музей поэта, или попросту – Дом Высоцкого.
Решение о том, чтобы объединить два тупика в букву «П» и переименовать их в улицу, в конце мая 2015 года вынесла Городская межведомственная комиссия по наименованию территориальных единиц, а позже поддержало городское правительство. Впрочем, далеко не все в Москве сразу согласились с этим решением – многим поклонникам поэта казалось, что он достоин куда большего.
Так, профессор МГУ филолог Владимир Новиков, написавший четыре книги про Высоцкого, настаивал на том, что решение властей назвать улицей Высоцкого два глухих тупика в районе Таганки – это «продолжение борьбы» с поэтом. И что в столице есть более подходящие улицы, которые можно назвать именем поэта, – например, улица Шверника, на которой в 1963 году актер поселился с матерью Ниной Максимовной.
Критиковал решение и Архнадзор, который заступался за сами тупики: по мнению защитников старины, Верхний и Нижний Таганские тупики являются историческим наследием, и их переименование создает «опасный прецедент», потому что начиная с 1986 года, когда исторические имена были возвращены Остоженке и Красным Воротам, Москва не лишилась ни одного старинного уличного имени.
Хотя старинными назвать эти топонимы можно с большой натяжкой. Нижний Таганский тупик был назван таковым лишь в 1932 году – раньше он назывался Нижним Таганским переулком, а в середине XIX века звался просто переулок Тупик. Верхний Таганский тупик получил название в 1936 году. В 1919–1922 годах в результате хаотичных «революционных» переименований он носил имя Интернациональный тупик, а раньше тоже звался просто тупиком. А вот возникли эти тупики на склоне Таганского холма действительно еще в XVIII веке, при застройке Таганской слободы.
Впрочем, за полтора года, прошедших с переименования, страсти улеглись. К названию «улица Высоцкого» все привыкли. Тем более она отныне неразрывно связана с Театром на Таганке, про который поэт писал:
Таганка, славься! Смейся! Плачь! Кричи!
Живи и в наслажденьи, и в страданьи.
Пусть лягут рядом наши кирпичи
Краеугольным камнем в новом зданьи.
Сегодня на улицу Высоцкого выходит служебный вход нового здания театра, в котором актеру, к сожалению, удалось проработать совсем недолго. В апреле 1980 года в новом здании был сыгран первый спектакль. В июле 1980-го Высоцкий умер.
2. Особо опасное место
Если Таганка, включая ее тупики, тесно связана с именем Высоцкого, то Сретенка и, в частности, Сретенский тупик – малая родина другого известного поэта-исполнителя – Юрия Визбора:
...Здравствуй, здравствуй, мой Сретенский двор!
Вспоминаю сквозь памяти дюны:
Вот стоит, подпирая забор,
На войну опоздавшая юность.
Вот тельняшка – от стирки бела,
Вот сапог – он гармонью, надраен.
Вот такая в те годы была
Униформа московских окраин.
Собственно, где в столице еще можно увидеть знаменитые провинциальные московские дворы, в которые попасть можно только через арку, в которых развешено белье на веревках, а под окнами домов сохранились палисадники, огороженные убогими деревянными заборчиками, – так это именно Сретенка с переулками. Особенно теми, что идут от нечетной стороны улицы.
Как пишет биограф Визбора Анатолий Кулагин: «Дворы послевоенных лет – это целый мир, общая жизнь, где все всё друг про друга знают, где на глазах многочисленных соседей люди ссорятся, мирятся, играют за самодельным дощатым столиком в карты и домино, по вечерам устраивают танцы под вынесенную из дома радиолу, выпивают, закусывают, влюбляются, женятся, разводятся, выясняют отношения, и вообще чего только не увидишь…
Криминала уж точно хватает. Ведь двор – это еще и компании шпаны, стычки между ними, «борьба за влияние», популярный в те годы уголовный фольклор вроде «Мурки» или «Постой, паровоз, не стучите колеса». В мутной воде послевоенной московской жизни, при нехватке подготовленных милицейских кадров, было раздолье для уголовщины всех мастей...
Даже у Юры (Визбора. – «МП») одно время был спрятан немецкий парабеллум, подаренный штурманом из Ленинграда Юриком, вроде как ухаживавшим за Юриной теткой. Так что в карманах у послевоенной шпаны всегда что-то есть: если не наган, то заточка или гирька на веревке. В общем, в темном переулке лучше не встречаться».
Особенно опасным местом считался Сретенский тупик, примыкавший к «Иностранке» – кварталу однотипных жилых зданий, построенных для работавших в СССР иностранных специалистов, выходившему торцами на Панкратьевский переулок и на Садовое кольцо. Во времена сталинских репрессий всех иностранцев кого выселили, кого сослали или посадили, а дома заселили «порядочными советскими людьми». Сретенский тупик был криминальным центром Сретенки, особым миром, опасным и притягательным для мальчишек.
Впрочем, и дворовая шпана, и мальчики из хороших семей нередко встречались на пустырях, где были наскоро обустроены волейбольные площадки. Почему-то именно волейбол был после войны в особом почете. Как пишет Кулагин, «сочиняя в 1983 году одну из самых поздних своих песен – «Волейбол на Сретенке», – Визбор не без иронии перечислит имена реально существовавших сретенских парней-волейболистов: Владик Коп, Макс Шароль, Саид Гиреев, Серега Мухин – целый интернационал, если еще и самого Визбора добавить!
Так вот, в этой песне поэт изобразит навсегда врезавшуюся в его память картину, чуть не обернувшуюся поножовщиной между двумя местными «авторитетами», Колей Зятем (дворовые прозвища тогда обычно образовывались от фамилии, так что Коля на самом деле – никакой пока не зять, а просто Зятьёв) и настоящим персом (интересно, откуда он взялся в Москве?) Левой Ураном:
А вот и сходятся два танка, два ферзя,
Вот наша Эльба, встреча войск далеких стран:
Идет походкой воровскою Коля Зять,
Навстречу – руки в брюки – Левочка Уран.
Вот тут как раз и начинается кино.
И подливает в это блюдо остроты
Белова Танечка, глядящая в окно, –
Внутрирайонный гений чистой красоты.
Кстати, история Сретенского тупика начинается еще в XVII веке. Тогда при царе Алексее Михайловиче на этом месте располагались стрелецкие полки. Российский историк и москвовед Сергей Романюк так описывал его: «Тупик упирался в артиллерийский двор, где большой пруд окружали несколько деревянных строений, в которых помещались канцелярия, правление, амбары, лазарет и прочие учреждения».
В середине XIX века Сретенский тупик называли Тупым переулком, а уже в конце того же века он получил современное название.
3. Дипломаты Крымского посольства
Вообще-то тупиком назвать эту
250-метровую улицу трудно – она имеет выход как на Крымский Вал, так и на Большую Якиманку. Но атмосфера здесь действительно «тупиковая», тихая, сонная – только свернул с забитого машинами Садового кольца, как будто в другую Москву попал.
В конце XVI – начале XVIII века в этих местах располагался Крымский посольский двор, куда приезжал посол крымского хана, назначенный со стороны татар. Двор построили для его приемов.
Столетия спустя, во время Великой Отечественной войны, окрестные кварталы превратились в укрепрайон, звено городского оборонительного рубежа, оборудованного по линии Садового кольца.
Как пишет в своей книге «Неисчерпаемая Якиманка» Борис Арсеньев: «Крымский тупик был перекрыт противотанковым рвом глубиной 3 метра и шириной по гребню 6 метров. Дома по обе стороны отселялись и минировались для создания завалов, непреодолимых для бронетехники врага. Во дворах строились баррикады, в подвалах и на чердаках высоких зданий оборудовались огневые точки. Ров рыли рабочие соседней текстильной фабрики «Пролетарий». Трудились дотемна под ежедневными бомбежками». «В Крымском тупике нас очень мучила вода, – вспоминал директор фабрики Грибов. – Работа была очень тяжелая, потому что здесь болотистая местность».
Война до этих мест, слава богу, не добралась, но эта страница нашей истории достойна памяти не меньше, чем дипломатические переговоры с крымскими татарами, которые Москву в свое время изрядно пограбили.
4. На Кисельных берегах
Названия Кисельных переулков – Большого, Малого и Нижнего (сегодня это Неглинный), – а также Кисельного тупика существуют с XVII века. Название происходит от Кисельной слободы, располагавшейся в непосредственной близости к трех монастырям – Сретенскому, Богородице-Рождественскому и несуществующего ныне Варсонофьевскому, при которых были большие кладбища. И во дворах варили кисели для продажи тем, кто приходил на кладбище поминать родственников.
Конечно, не только киселями славились жители Кисельной слободы – они готовили для царского двора и на продажу кислую капусту, огурцы и моченые яблоки, а кроме того, делали разнообразные квасы. В зависимости от специализации их называли кислошники, кисельники, кисельщики – уж больно их продукция различалась по вкусу и ассортименту.
Как пишет Елена Сморгунова в своей книге «Москва москвичей», готовили там «квас медовый, клюквенный, грушевый и яблонный, да и кисель просто так, как теперь, не назывался, а был кисель овсяный, ржаной, пшеничный, гороховый и пресный для поста, а можно было еще приготовить гороховый кисель с маслом или овсяный с сытой и квасом. Да если припомним, что на русском Севере, в Карелии, несколько лет назад летом мы насчитали на постном деревенском столе, когда в доме приглашали соседей «на помочи», чтобы всем миром быстро поставить новую избу, семь разных киселей: с вишней, черемухой, клубникой, костяникой, земляникой, бояркой, брусникой, – еще и не так много Кисельных переулков покажется».
В советские годы дворы, где раньше варили кисели, стали обычными московскими дворами, примечательными разве что своим донельзя обшарпанным видом. Неслучайно именно в Кисельном тупике нашли натуру для легендарного фильма «Прощай, шпана замоскворецкая» по сценарию Эдуарда Володарского. «Замосковрецкий» угрюмый дворик, в котором разворачивается любовно-криминальная история послевоенной поры, снимался именно здесь, рядом с Рождественским монастырем.
Сейчас старые дома Кисельного тупика практически полностью снесены, но сохранился замыкавший его краснокирпичный жилой дом № 10/7, строение 2, по Рождественскому бульвару/Малому Кисельному переулку – тот самый, что тоже попал в картину.
5. Самый Тихий
Тупик – по определению, место заброшенное, тупиковое. Но если кому-то захочется найти в мегаполисе самый непроходной уголок, можно назвать водителю адрес: Тихий тупик. Дом называть не обязательно, он там сегодня всего один, под номером 3/2.
Известно, что тупик возник в 1840-е годы, некоторое время была застроена только его левая сторона, а с правой тянулись огороды Покровского монастыря. К концу XIX века огороды застроили, а в конце тупика возникла монастырская богадельня, выходившая на Семеновскую (ныне Таганскую) улицу. Тупик сначала звали Монастырским, потом Первым Покровским.
В начале 1920-х, когда большевики переименовывали все топонимы, связанные с церквями и монастырями, тупик получил название сначала Березин (то ли по чьей-то фамилии, то ли просто по ближайшей березе), а потом просто Тихий. «Потому что на него выходили почти исключительно каменные заборы, было пустынно и тихо», – писал в своей книге «Откуда произошли названия улиц Москвы» Петр Сытин.
В конце 1970-х годов практически все старые здания в этом тупике были снесены, после чего Тихий тупик стал еще больше оправдывать свое название.
