Готический акцент
1. Заброшенные палаты
Старая Немецкая слобода возникла в районе нынешней Бауманской улицы во времена царя Ивана Грозного. Значительную часть ее населения составляли военные, взятые в плен в ливонском походе. Однако «иностранный анклав» в предместье столицы царь-деспот терпел недолго. В 1578 году в приступе ярости Иван IV приказал разгромить и ликвидировать слободу.
Под названием Новонемецкая ее возобновили уже при царе Алексее Михайловиче – в 1652 году. Здесь жили иностранцы почти из всех государств Западной Европы, которых на Руси обобщенно именовали немцами, то есть немыми, не знающими русского языка. Москвовед Петр Сытин пишет о Немецкой слободе той поры: «В ХVII веке здесь жили иноземные доктора, купцы, заводчики, посланники, офицеры и ремесленники». По отзывам иностранных послов, здесь стояли красивые деревянные дома с садиками, построенные «на немецкую стать». Во второй половине ХVII века в Немецкой слободе работали бумажная фабрика, железный и стеклянный заводы. К концу XVII века это был уже настоящий немецкий городок с чистыми прямыми улицами, уютными и опрятными домиками, кирпичной кирхой.
При Петре I слобода приобрела важную военную и политическую роль. Здесь молодой царь познакомился со многими своими будущими сподвижниками. Слобода стала для Петра первым «окном в Европу», школой европейской цивилизации. Общаясь с населявшими ее немцами, голландцами, англичанами, он понял значение инженерного дела, кораблестроительства, артиллерии, архитектуры. От жителей Немецкой слободы он охотно перенимал западноевропейские обычаи, ночи напролет проводил в пирушках, ухаживал за местными «фройлейн». Однако после переезда столицы в Санкт-Петербург царь к делам слободы охладел.
Во время пожара 1812 года слобода сильно пострадала. После ее восстановления немцев осталось там мало: они перебрались в другие районы. С середины XIX века название «Немецкая слобода» исчезает из московской топонимики.
От допетровской Немецкой слободы до наших дней сохранилась одна-единственная каменная постройка, часто фигурирующая в литературе под названием «дом Анны Монс» (возлюбленная Петра I). Однако историки утверждают, что на самом деле Монс – дочь торговца из Вестфалии – в этом доме никогда не жила, он ей не принадлежал. Но вполне вероятно, что и она, и царь, и его приближенные здесь бывали. Увы, эти чудом сохранившиеся палаты конца ХVII века сегодня увидеть практически невозможно. Обветшавшее здание находится внутри строго охраняемого заводского двора в Старокирочном переулке. Хотя этот дом является последним свидетелем Немецкой слободы и вполне достоин того, чтобы стать музеем.
2. Большой вальс на Рождественке
Первым постоянно действующим «немецким клубом» в Москве был во времена Петра I один из популярнейших трактиров Немецкой слободы. Но когда москвичи германского происхождения расселились по всему городу, встал вопрос о создании официального учреждения с национальным колоритом. И в 1819 году в столице был открыт Немецкий клуб. С 1860 года он размещался на углу Софийки и Рождественки, в доме коммерции советника А.Л. Торлецкого (проект, по некоторым данным, разработал Константин Тон). Сегодня это здание знают все москвичи: внутри его двора находится выход со станции метро «Кузнецкий мост».
В клубе читали немецкие газеты, играли в карты и на бильярде, устраивали обеды и ужины. Здесь выступали актеры и музыканты из Германии, проводились вечера танцев, праздновалось лютеранское Рождество. Особенно весело в Немецком клубе проходили маскарады. Первое время в число членов клуба входили в основном ремесленники, мелкие хозяева и представители интеллигенции. Но постепенно ведущие роли стали занимать предприниматели, банкиры, богатые домовладельцы.
С 1870 года в члены Московского немецкого клуба принимали уже без различия национальностей, но конкуренция «русской» и «немецкой» партий была главной интригой. В 1888 году случился скандал: здесь не объявили траур по скончавшемуся германскому императору Вильгельму I, поэтому некоторые московские немцы объявили клубу бойкот. Дело дошло то того, что среди посетителей Немецкого клуба почти не осталось немцев!
В начале Первой мировой войны в патриотическом угаре Немецкий клуб переименовали в Славянский. Так была поставлена последняя точка в его «немецкой» биографии. После революции в доме Торлецкого расположился уже революционный клуб (в нем дважды выступал с речами Ленин), а в 30-е годы здание передали Центральному дому работников искусств. Преемником же Московского немецкого клуба ХIХ – начала ХХ века ныне можно назвать Российско-немецкий дом на Малой Пироговской улице, созданный в 1990-е годы правительством ФРГ для поддержки соотечественников.
3. Меценат с Воронцова Поля
Современные краеведы называют улицу Воронцово Поле «Немецкой слободой эпохи модерн». На рубеже ХIХ–ХХ веков здесь находились особняки богатейших московских немцев, работала Евангелическая больница, здания с готическим «акцентом» строили архитекторы германских кровей: Отто фон Дессин, Карл Гиппиус, Виктор Коссов. Последний спроектировал в 1882 году в доме № 10 городскую усадьбу с парком для семьи Вогау-Марк. В результате семейного союза эти две семьи объединили крупные капиталы и стали самым могущественным кланом «немецкой» Москвы предреволюционных десятилетий.
Гуго Марк, возглавлявший «Торговый дом Вогау», имел солидную репутацию, был одним из ведущих чае- и сахароторговцев России, инвестировал в металлургические и цементные заводы (некоторые из них работают поныне). Он создал на Большой Дмитровке один из первых в Москве автомобильных магазинов.
Будучи истинным представителем «ученой нации», Гуго Марк жертвовал значительные суммы на фундаментальную науку. В 1912 году он внес 225 000 рублей на создание в Москве Физического института и лично возглавил строительную комиссию. (Здание открылось на Миусской площади в январе 1917 года. Это одна из последних построек царского времени в городе.) Незадолго до революции он также давал деньги на создание Института экспериментальной биологии (разместился в доме № 41 в переулке Сивцев Вражек) и Московского научного издательства. Уже при Временном правительстве он перевел на счет Общества Московского научного института колоссальную сумму – 2 млн рублей. Благодаря помощи мецената «все научные учреждения общества смогли пережить тяжелейший период разрухи и экономического коллапса, вызванного войнами и революциями», пишет исследователь. Умер Гуго Марк в 1918 году.
С наукой имя Марка оказалось связано не только при жизни, но и после смерти. В его бывшей усадьбе на Воронцовом Поле в 20-е годы разместился Научно-исследовательский физико-химический институт им. Л.Я. Карпова. Проект приспособления здания под новые нужды разработали два именитых советских архитектора – Борис Иофан и Сергей Чернышев. На фасаде дома помещены барельефные портреты М.В. Ломоносова и Д.И. Менделеева, а ниже высечены цитаты из их работ. Сегодня этот институт – одно из старейших химических предприятий России, государственный научный центр, ведомственно подчиненный ГК «Росатом».
4. Аптека в рыцарском замке
Если встать в самом начале улицы Рождественки, у стен реконструируемого «Детского мира», то на противоположной стороне Театрального проезда можно увидеть высокое краснокирпичное здание со стилизованными готическими башенками. Это бывшая аптека «Феррейн».
Еще в 1832 году уроженец прусского города Арнсвальде Карл-Людвиг (Карл Иванович) Феррейн купил на Никольской улице старое здание аптеки. С той поры и вплоть до революции имя фармацевтов Феррейнов было знакомо каждому жителю Москвы. Принадлежавшие этой семье аптечные магазины располагались по всей столице: на Серпуховской площади, у Красных ворот, на Арбате и на Тверской улице.
Сын Карла Ивановича, Владимир Феррейн, расширил аптечные «владения» своей семьи. А в 1896 году он существенно перестроил и здание на Никольской улице. Именно в ту пору оно приобрело знакомый и поныне фасад с четырьмя статуями. Автором архитектурного проекта, по одним данным, был А.Э. Эрихсон, по другим – И.И. Шапошников.
Проект реконструкции оказался крайне любопытным. Со стороны Никольской улицы дом приобрел черты необарокко, в то время как дворовый фасад был оформлен в готическом духе. «Рыцарский замок» с башенкой, на которой Владимир Феррейн установил часы, стал узнаваемой доминантой местности. Эта аптека в ту пору была самой крупной в Европе. В приемной струями французских духов бил фонтан, ее великолепные залы украшали золоченые вазы, дубовые резные шкафы, канделябры, статуи и мебель от знаменитой фирмы «Луи Мажорель». В торговые помещения вели мраморные лестницы. Двери аптеки были открыты для каждого – и для богатого аристократа, и для бедняка. А накануне религиозных праздников в аптеке собирались пожертвования для малоимущих и детских приютов.
Предпринимательская фантазия Феррейна не знала границ. Знаменитый аптекарь привлекал к себе покупателей даже с помощью… живого медведя. Каждый день по указанию Феррейна огромного зверя водили на водопой к фонтану на Лубянской площади, что вызывало настоящий ажиотаж публики. Дело в том, что медведь на Руси считался символом силы и здоровья. (По другой версии, таким образом хозяин рекламировал свои лекарства на медвежьем жире.)
В советское время здание «Аптеки № 1» лишилось некоторых выразительных деталей: с башенки исчез шатер, убрали часы. Построенный в 90-е годы на углу Никольской улицы торговый центр «Наутилус» перекрыл вид на здание аптеки со стороны Лубянской площади. Остается любоваться этим осколком старой «немецкой» Москвы со стороны памятника Ивану Федорову.
5. От Берлина до стен Кремля
Еще лет десять назад, гуляя по Софийской набережной, прямо напротив Кремля, москвичи и туристы могли видеть две металлические скульптуры на воротах какого-то давно закрытого предприятия. Это были фигуры Литейщика и Кузнеца у бывшего завода Густава Листа – одного из известнейших московских немцев-фабрикантов конца ХIХ – начала ХХ века.
Густав Лист (1835–1913) родился в Берлине. В юности работал в кузнечной мастерской, изучал машиностроительное и литейное дело в Америке. В 1856 году поселился в России и вскоре принял русское подданство. В 1863 году он основал первую в нашей стране слесарно-механическую мастерскую по изготовлению противопожарного оборудования. Для деревянной Москвы, страдающей от постоянных пожаров, это была важная отрасль индустрии. Талантливый самоучка быстро выдвинулся в первый ряд российских машиностроителей. В 1872 году предприимчивый немец купил на Софийской набережной усадьбу купцов Котовых. Там он устроил завод, чью вывеску (украшенную водным салютом из брандспойтов) заметил при открытии Всероссийской политехнической выставки сам император Александр II. Заручившись высочайшей поддержкой, Густав Лист стал поставщиком Министерства внутренних дел, в чьем ведении находилась пожарная охрана.
В конце ХIХ века он выпускал уже весь комплекс спецтехники: противопожарные установки для конных повозок, насосы, паровые машины. Первые отечественные пожарные автомобили были оборудованы химическими огнетушителями и раздвижными лестницами, изготовленными на заводе Листа. Думается, Владимир Гиляровский, лучший пожарный репортер тогдашней Москвы, был хорошо знаком с работой этой техники! Постепенно Лист скупил соседние владения, а к концу 1880-х годов завод занял весь квартал до Болотной площади.
Лист пользовался большим авторитетом в кругу предпринимателей. Он носил «генеральский» чин действительного статского советника, был щедрым благотворителем в лютеранской общине. Благодаря высокому качеству техники, выпускаемой его заводом, Лист обладал правом ставить на своей продукции герб России. Инженеров на свои заводы он набирал почти исключительно из выпускников Высшего технического училища.
Технологии Листа пригодились российской армии в годы Первой мировой войны. Уже после смерти предпринимателя, в 1916 году, его завод получил крупный подряд на изготовление снарядов для фронта. В советское время бывший завод Листа назывался «Красный факел», продолжая производить противопожарное оборудование. Позже в этих корпусах разместился Экспериментальный завод ВНИИХолодмаш, выпускавший к тому же кондиционеры для бронетехники и военных кораблей. Несколько лет назад большинство заводских построек снесли, кроме двух конторских зданий на набережной. Территория некогда образцового немецкого предприятия ныне представляет собой огороженный забором пустырь.
