«Глина не клеевита, да и камень не тверд»
Как только появилось человеческое жилище, сразу же перед строителями возник вопрос – каким образом его утеплить? В нынешней Москве подобная задача кажется надуманной – под городом проложены трубы центрального отопления, и практически все здания к ним подсоединены. Стены сделаны из теплоизолирующих материалов. Стеклопакеты прекрасно задерживают не только шум, но и холод. Тем не мене для того, чтобы прийти к подобным эффективным технологиям, московским строителям пришлось проделать непростой эволюционный путь.
1. Танцуем от печки
Первым средством борьбы с холодом была простая печка. Установлено, что традиционная русская печь существует уже около четырех тысяч лет. А ее конструкция на редкость универсальна – печь обогревает воздух в жилище, избавляет от излишней влаги, служит плитой для приготовления и разогрева пищи, агрегатом для сушения одежды и белья, спальным местом и так далее. Печи посвящено множество поговорок и пословиц: «добра та речь, что в избе ест печь», «без печки холодно, без хлеба голодно», «танцуем от печки», «догадлив крестьянин – на печи избу поставил».
Последнее отражает технологическую особенность сооружения русской печи. Сначала приглашается печник, который ставит на пустом участке печь. И уже потом, когда печь готова, вокруг нее сооружают дом.
Печи были повсюду – даже небольшие на вид будки городовых внутри имели печку, чтобы служивый ничего себе зимой не отморозил. А в печи Сущевской полицейской части сожгли первое издание сборника В. Гиляровского «Трущобные люди». Правда, это была специальная печь, предназначенная именно для таких целей.
В современной Москве сохранилось немало старинных построек, печи в которых являются не только функциональными агрегатами, но и превосходным украшением интерьера. Например, палаты Волковых-Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке, которые и сами внешне смахивают на гигантскую русскую печь. Но лидирует здесь, разумеется, Музей боярского быта, который многие москвичи называют просто «Палаты в Зарядье». До 1613 года они принадлежали боярскому роду Романовых, а после воцарения Алексея Федоровича сделались монастырем.
Это один из первых московских музеев. Он был открыт в 1859 году в древних романовских палатах, отреставрированных специально для музейных целей архитектором Ф. Рихтером. Здесь действовали интересные правила. В музей не пускали больше восьми человек одновременно. Работал он три дня в неделю, каждый день по два часа. Было запрещено входить в стены музея с тростями, зонтами, в калошах и в верхней одежде.
Именно здесь художник Илья Репин писал свою картину «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (более известную как «Иван Грозный убивает своего сына»).
Картина превзошла все ожидания. Купившему ее Павлу Михайловичу Третьякову пришлось поместить репинское полотно в специальное, закрытое от посторонних глаз, помещение – таково было требование обер-прокурора Священного Синода Победоносцева. А на заднем плане этого страшного полотна – одна из многочисленных музейных печей.
Печи здесь расположены практически в каждом помещении, при этом одна не похожа на другую. Зеленая из поливных изразцов, скромная белая кухонная (под ней в соответствии с русской традицией выставлена миска с горохом, чтобы задобрить домового), огромная и нарядная для основного помещения.
2. Кирпичный завод для Успенского собора
Важным шагом на пути теплоизоляции жилья стало распространение кирпичных домов. Кирпичную стену можно было с помощью раствора сделать абсолютно герметичной.
Первым жилой дом из кирпича построил в нашем городе митрополит Иона. Это произошло в 1450 году на территории Кремля, на Соборной площади. Следом за ним такие здания начали строить наиболее богатые купцы, в частности, легендарный Тарокан, основатель династии купцов Таракановых (его часто путают с династией дворян Таракановых, но это два совершенно разных рода). Его дом стоял на месте нынешней Спасской башни и был разрушен вскоре после возведения, при строительстве Кремля.
А в 1874 году произошло своего рода судьбоносное событие. На территории Москвы случилось сильное землетрясение. Летопись отмечала: «Бысть трус во граде Москве и церковь св. Богородицы, сделана бысть уже до верхних камор, падеся в 1 час ночи, и храми все потрясошася, яко и земли поколебатися».
Речь шла о недостроенном кремлевском Успенском соборе, главном храме молодого московского государства. К счастью, во время обрушения никто не пострадал.
Тогда русский посланник Семен Толбузин отыскал в Италии квалифицированного мастера – Аристотеля Фьораванти. По легенде, он заинтересовал Толбузина тем, что умело показывал фокус – наливал из одного кувшина то воду, то пиво, то вино. Но скорее всего это выдумка – посланник прекрасно понимал всю серьезность поставленной задачи.
Фьораванти незамедлительно прибыл в Россию, осмотрел руины храма и вынес свое резюме – «глина не клеевита, да и камень не тверд». Он же распорядился соорудить в окрестностях Москвы, в селе Калитникове (неподалеку от нынешнего Калитниковского кладбища), первый кирпичный завод, обслуживающий потребности Москвы в этом строительном материале. Завод сразу же стал работать круглосуточно – специально обученные мастера «пекли» кирпич даже ночью. Неудивительно, ведь следом за Успенским собором начали возводить кирпичный Кремль – как стены, так и башни при Иване Третьем делались именно из этого, на тот момент самого современного, материала.
Разумеется, после запуска в строй этой производственной мощности количество кирпичных домов стало расти на глазах. Но тем не менее процесс замены деревянных зданий более современными был очень долгим, главное доказательство чему – пожар Москвы 1812 года. Так сгореть мог только город с преобладанием деревянной застройки. И лишь после изгнания Наполеона кирпич стал основным строительным материалом.
Калитниковский же завод со временем утратил свою значимость. По мере открытия новых производств он сделался лишь одним из многих, а затем и вовсе был закрыт – Москва расширялась, и подобное производство постепенно вытеснялось за ее пределы.
3. Каминное царство
Со временем технологии производства кирпичных домов совершенствовались, позволяли возводить дома в разных архитектурных стилях. В моду начали входить камины – где-то заменяющие печь, а где-то мирно существующие рядом с нею. Прекрасные камины были оборудованы в особняке Ермоловых-Ушаковых на Пречистенке, в усадьбе Носенковых-Балиных на Поварской. Интересный камин сделал Врубель. Его изразцовый шедевр назывался «Микула Селянинович и Вольга», был тиражирован в нескольких экземплярах (они отличались один от другого какой-нибудь мелочью) и стоил огромные деньги. Ярчайшим же представителем этого жанра стал особняк богатого сахарозаводчика Павла Ивановича Харитоненко, построенный архитектором Василием Залесским на Софийской набережной. Правда, интерьеры – в том числе камины – выполнял знаменитый Федор Осипович Шехтель.
Этот дом был богатейше декорирован как внутри, так и снаружи. Лепнина, колонны, скульптура, роскошные люстры, витражи. Но изюминкой этого особняка были все же камины. Если в романовских палатах почти в каждой комнате была своя, оригинальная печка, то здесь располагалось истинное каминное царство. Выполненные в разных стилях, разных форм, разных цветов, из разных материалов – но обязательно роскошные, огромные, притягивающие к себе внимание.
Сам дом был выстроен в 1893 году, но его отделка завершилась лишь в 1911-м. Возможность наслаждаться этой красотой имели многие москвичи – Харитоненко жили на широкую ногу, любили устраивать шумные семейные праздники, на которые съезжались их бесчисленные родственники и друзья. Приемы давались роскошные – хозяйские доходы позволяли. Современники говорили о Павле Ивановиче: «богат – как Крез, а щедр – как Меценат». Когда же ему за активную благотворительность присвоили дворянский титул, он написал на своем новеньком гербе: «Трудом возвышаюсь».
Стены же особняка Харитоненко украшали картины Серова, Нестерова и других русских классиков. Они прекрасно сочетались с видами на Кремль, открывающимися из окон.
Сегодня здание принадлежит британскому посольству.
4. Восемь котлов для адвокатов и врачей
Прогресс, однако, шел вперед. И на рубеже XIX–XX столетий у богатых москвичей возникла новая мода – на собственные котельные. Тепло, идущее по трубам, было более экологичным. Заодно обладатели этого новшества получали возможность круглосуточно пользоваться горячей водой.
Подобные котельные, как правило, устраивали в доходных домах с дорогими квартирами. Одним из характернейших представителей этого класса недвижимости был дом Страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре.
Ле Корбюзье говорил, что была бы его воля, он снес бы всю старую Москву и оставил бы один только этот дом. Он был построен в 1902 году по проекту архитекторов Н. Проскурина и А. фон Гогена и состоял из 148 просторных квартир площадью от 200 до 400 метров. Дом был щедро украшен лепниной, но этим москвичей было не удивить. Здание поражало своей невиданной технической оснащенностью. В каждом подъезде были оборудованы лифтовые подъемники. Во всех квартирах был водопровод, подключенный к собственной пятидесятиметровой артезианской скважине – проблемы экологии в то время уже начали обозначаться, а здесь была чистейшая вода в Москве. Электрическое освещение, система кондиционирования воздуха, телефоны, прачечная, атлетический зал – в то время спорт активно входил в моду.
Вода же нагревалась в собственной котельной, состоящей из восьми огромных паровых котлов, после чего подавалась наверх с помощью специально оборудованной насосной станции.
Этот дом пользовался огромной популярностью у преуспевающих представителей модных в то время профессий – адвокатов, врачей, инженеров и тех же архитекторов. А на последнем этаже расположились художники – потолок у дома именно для этой публики сделали стеклянным, недостатка в освещении не наблюдалось.
После революции в бывшем доме страхового общества разместилось множество советских организаций, которые здесь мирно уживались с новой российской элитой. Сегодня этот дом снова жилой и, разумеется, снова престижный.
