Прекрасная бульварная фантазия
Зима – самое время, чтобы предаваться безмятежному веселью. В Первопрестольной по старой московской традиции всегда умели и любили отдыхать. Зима не становилась исключением. В Москве есть для этого все и даже больше. Нужно очень сильно постараться, чтобы придумать развлечение, невозможное в современной российской столице.
1 Письмецо в конверте
Москвичам было совсем не обязательно куда-нибудь специально выезжать, чтобы развлечься. Для этого прекрасно подходило Бульварное кольцо, где веселье всегда было безудержным.
Вспоминала Марина Цветаева: «К темноте, перед самым зажжением елок, я стояла на углу Арбатской площади и передавала седому посыльному в красной шапке конверт, в котором еще конверт, в котором еще конверт. На внешнем был адрес Брюсова, на втором (со стихами) девиз (конкурс был тайный, с обнаружением автора лишь по присуждении приза), на третьем – тот же девиз с пометкой: имя и адрес. Нечто вроде моря-окияна, острова Буяна и Кащеевой смерти в яйце. «Письмецо» я Брюсову посылала на дом, на Цветной бульвар, в виде подарка на елку».
А посыльные действительно крутились день-деньской на площади у ресторана «Прага». Их было легко отличить по форменным красным шапкам. С посыльными передавали и цветы, и шоколадные конфеты, и театральные билеты, и приглашения на свидания. Множество любящих сердец нашло друг друга благодаря этим волшебникам с Гоголевского бульвара.
На Чистопрудном бульваре заливали каток. Он был самым любимым у жителей города. Здесь не просто катались – здесь, как и везде на московских бульварах, с головой погружались в волшебный и сказочный мир. «Новости дня» сообщали: «На катке Чистых прудов предполагаются новости. Арендатор М.А. Гордеев выписывает из Сибири партию лаек, оленей и организует на них катание. Будет еще катание на пони, запряженных в салазки».
На катке посреди Чистопрудного бульвара устраивались первые в Москве хоккейные баталии. Неудивительно, ведь он считался самым современным, сюда газеты зазывали «покататься на коньках на столичный и европейский манер». А на Рождественском бульваре со стороны Трубной площади была обледенелая естественная горка, с которой радостно съезжали и на санках, и без санок – просто так.
Да, иной раз москвичи увлекались, превращали бульварные радости в радости возлияний. Тогда в газетах появлялись сообщения такого плана: «8 августа на Никитском бульваре за открытое распитие водки в публичном месте задержан полицией инженер путей сообщения В-в, который и привлечен к ответственности».
Эта заметка называлась «Нарушение монопольных правил». Но в действительности этот инженер-путеец нарушил много большее – детскую сказку бульвара. Хотя его зарплата позволяла выпить водки в самом дорогом московском заведении – в те времена путейцы зарабатывали очень много.
2 В трактире у Егорова
Мест, в которых можно было и согреться, и наесться, да и рюмочку-другую пропустить с мороза, в Москве было предостаточно. Но именно для зимних холодов больше всего подходил трактир Егорова.
Иван Бунин писал: «В нижнем этаже в трактире Егорова в Охотном ряду было полно лохматыми, толсто одетыми извозчиками, резавшими стопки блинов, залитых сверх меры маслом и сметаной, было парно, как в бане. В верхних комнатах, тоже очень теплых, с низкими потолками, старозаветные купцы запивали огненные блины с зернистой икрой замороженным шампанским».
Да, здесь действительно было очень тепло – на отоплении Егор Константинович предпочитал не экономить. Сам он был старообрядцем. Поэтому чрезмерные алкогольные возлияния здесь отнюдь не приветствовались – добронравие Егоров ставил выше сиюминутной выгоды. Зато именно в этом трактире была уникальнейшая и крупнейшая во всем московском общепите коллекция чая – незаменимого напитка в московские морозы. Блины, на которые в трактире делался основной акцент и которые в зимний день были совсем не лишними, тоже считались лучшими в Первопрестольной. Их пек некто Воронин – непревзойденный мастер своего дела, тоже из старообрядцев.
Егоров вообще предпочитал нанимать своих единоверцев, иногда прощая им за это некоторые прегрешения. В частности, на всю Москву известен был Петр Кириллович. Он мог заговорить любого посетителя. Выпил, например, клиент три рюмки водки и съел три пирожка. Всего на 60 копеек. Требует счет. И подходит к нему этот Петр Кириллович:
– С вас-с… вот, извольте видеть… По рюмочке три рюмочки, по гривенничку три гривенничка – тридцать, три пирожка по гривенничку – тридцать, три рюмочки тридцать. Папиросок не изволили спрашивать? Два рубля тридцать.
Случалось, посетитель не выдерживал всей этой музыки – платил, чтобы только быстрее уйти.
Второй же знаменитостью был половой с большой седой козлиной бородой. У него была кличка Козел, и посетители часто шутили над ним – клали на стол игрушечного козлика. Если козлик был дешевый, то Козел ругался, а если дорогой, красивый – тоже, разумеется, ругался, но клал козлика себе в карман.
Сейчас на месте этого прекрасного трактира находится гостиница Москва. Что стало с уникальнейшей коллекцией козлов, собранной половым, история умалчивает.
3 Елка для бедных
Разумеется, в Москве устраивали елки. И в прямом, и в переносном смыслах. Елки были и на улицах (их упоминала Марина Цветаева), и в многочисленных залах Первопрестольной.
Вот описание одной из них: «Посредине первой залы Дедушка Мороз будет изображен сидящим в сугробе снега; в руках своих он держит роскошную елку. Стены залы изображают картину зимы, в снежных сугробах виднеются гроты из мира сказок. Во втором зале находится театр «королевы льдов». И так далее.
Это была не просто новогодняя елка. Она проходила в доме Императорского человеколюбивого общества, который располагался на Лубянской площади, там, где сегодня сквер перед Политехническим музеем. И приглашались туда дети неимущих. Конечно, всех впустить, развлечь и угостить было в принципе невозможно. Но хотя бы какая-то часть маленьких москвичей была погружена в атмосферу новогоднего чуда.
Императорское человеколюбивое общество было основано в 1802 году одним из самых либеральных русских государей – Александром Первым. Это было первое, что сделал Александр, заступив на монарший престол. Устав общества призывал «не только раздавать милостыню, но доставлять бедным и другие вспоможения. И особенно стараться выводить из состояния нищеты тех, кои трудами своими и промышленностью себя пропитывать могут».
Лично Александр Павлович жертвовал на нужды общества сначала по 24 тысячи рублей в год, но вскоре увеличил эту сумму до 40 тысяч. Жертвовали не только деньги, а еще и недвижимость, акции, налоги с банковского капитала. На эти средства возводились училища, лечебницы, приюты, работные дома, дома дешевых квартир, дома для инвалидов.
Конечно, обходилось без излишней роскоши. Тем не менее помощь оказывалась ощутимая.
4 На теплой даче
Некоторые особенно передовые москвичи предпочитали жить зимой на дачах. Специально ставили там теплые дома с приличной печью и наслаждались соседством прекрасного леса.
Первенство в этом отношении держал Лосиный Остров. «Раннее утро» сообщало в 1910 году: «Благодаря близости от Москвы, удобству и дешевому сообщению Лосиноостровский поселок развивается с каждым годом. Жителей в зимнее время здесь около 3000 человек, которые живут по правой и левой сторонам железной дороги».
В газетах то и дело попадались объявления: «Ярославская железная дорога, Лосиноостровская. Сдаются зимние дачи, 2 этажа по 5–7 комнат, все удобства, цена по соглашению». Или: «Лосиноостровская. Сдается дача теплая 5 комнат (на год 500 рублей – 3 комнаты внизу и 2 вверху – на год 350 рублей), купанье, лес».
Здесь действовала круглогодичная инфраструктура – многочисленные магазины, чайные, трактиры. Выходила регулярная газета – «Лосиноостровский вестник». А в местном театре гастролировали Леонид Собинов и Федор Шаляпин.
Многие жили здесь по совету врачей – сосновый воздух был очень полезен для легких. Неудивительно, что тут работали амбулатория и две аптеки. В поселке была создана своя пожарная дружина, собрана общедоступная библиотека. Образование детей – не проблема, в поселке по подписке была выстроена гимназия ничуть не хуже, чем аналогичные учреждения в самой Москве. Был тут и детский сад.
Каток. Вокально-танцевальный зал. Круглогодичное освещение пусть и не электрическими, но керосинокалильными фонарями – тоже, в общем, неплохо. Сейчас жить в ближнем Подмосковье, а работать в столице у среднего класса считается нормой. А начиналось все с дачного поселка в Лосином Острове.
5 Игра в бирюльки
Кстати, можно было просто и дома сидеть. В этом тоже была своя романтика: заиндевевшее окно, за ним метель, там завывает ветер и скрипят полозья редких путников, а ты сидишь среди привычных и родных вещей и со всей семьей играешь в какую-нибудь увлекательную настольную игру.
К примеру, в бирюльки. Сегодня это слово вызывает смех, ранее целые семьи проводили за бирюльками бесконечные часы.
Суть игры заключалась вот в чем. На стол высыпалась кучка мелких предметов, затем следовало специальным крючком вытащить из нее какой-нибудь один, не потревожив остальные. Удалось – снова тянешь. Если нет, то ход переходит к следующему игроку. Выигрывает тот, перед кем под конец игры будет лежать больше всего бирюлек.
Бирюльки были самые разнообразные – дешевые и дорогие. Первые делались из дерева, вторые – из слоновой кости, перламутра. Чего там только не было: и миниатюрные, с ноготь величиной, флаконы, пресс-папье, автомобили, флейты, лыжи, кресла, лошади, дома, молотки, парусники, сапоги, чашки, ружья. Их продавали в магазинах игрушек. Целый игрушечный отдел был в магазине «Мюр и Мерилиз» (нынешний ЦУМ). К тому же там устраивали приличные рождественские и предновогодние скидки.
Самый же большой выбор игрушек – в том числе бирюлек – имелся в лавке Дойникова. Она располагалась в одном из снесенных домишек в начале Тверской улицы.
Екатерина Андреева-Бальмонт писала в мемуарах: «Это, вероятно, был склад кустарных игрушек, как я теперь понимаю… По узкой деревянной лестнице, стены которой были увешаны связками погремушек, вожжей, серсо, мы поднимались наверх, в… комнату, где пахло стружками, столярным клеем и пылью – запах, который до старости вызывал у меня представление об этом любимом нами складе. Мы всегда просились зайти туда, особенно перед праздниками, чтобы присмотреть себе подарки».
Особенно же славились так называемые дойниковские театры. Всего лишь за 10 рублей покупалось огромное, в добрый метр высотой, театральное здание со сценой, декорациями, занавесом. Зрительских мест не было – в качестве зрителей выступали домочадцы, перед которыми с помощью специальных марионеток и разыгрывалась пьеса.
