Налог с большой историей

Налог с большой историей

Налог с большой историей
Налог с большой историей
К чему приводили решения властей о необычных налоговых сборах

Двадцать пять лет назад, 21 ноября 1991 года, указом президента РФ Бориса Ельцина была учреждена Госналогслужба РСФСР, ныне Федеральная налоговая служба. Эта дата отмечается как День работника налоговых органов. «МП» решила вспомнить о наиболее интересных налоговых решениях властей и о том, к чему они в результате привели.

1 Брошенная басма

В 1223 году русское войско выступило против монголо-татарской армии и проиграло. С этого момента началось порабощение российских земель монголо-татарскими ханами, вошедшее в историю как монголо-татарское иго. В первую очередь влияние победителя сводилось к тому, что ханы оказывали воздействие на кадровую политику русского истеблишмента – назначали князей управлять городами. Но главное – Орда обложила русские княжества ежегодным налогом. Для его сбора прибывали баскаки (специальные представители) и предъявляли так называемую басму, документ от хана. Басму требовалось поцеловать, а налог заплатить.
Между тем княжество Московское постепенно, не особо это афишируя, что называется, наращивало мускулы. Еще князь Иван Калита получил у Орды полномочия по сбору дани. Часть денег он утаивал – они шли на присоединение соседних земель и усиление военного потенциала.
И только в 1476 году московский князь Иван III отважился на немыслимый ранее поступок. Вместо того чтобы поцеловать басму, он бросил ее и растоптал. А баскака вместе с сопровождающими распорядился казнить.
С этого момента началось возвышение Московской Руси – к сильному княжеству Московскому один за другим присоединялись другие княжества. Таким образом, отказ платить налоги фактически стал причиной появления на мировой арене нового и сильного государства.

2 Соль – всему голова

В 1646 году правительство решило поправить свои дела с помощью повышения налогового бремени, в частности на соль. В результате этот необходимый в хозяйстве продукт подорожал с 5 до 20 копеек за пуд. Ерунда, казалось бы, но соли требовалось много – в то время это был единственный доступный консервант. Не было, естественно, и холодильников. А без соли невозможно сделать запасы провизии на зиму, в результате все семейство было бы обречено на голодную смерть.
Умирать, разумеется, никому не хотелось. И когда царь Алексей Михайлович, прозванный за чрезмерную набожность Тишайшим, возвращался по Сретенке с Троице-Сергиевского богомолья, около Сретенского монастыря его остановили депутаты, подавшие царю соответствующую челобитную. Тогда присутствующий при царском поезде боярин Борис Морозов отдал распоряжение депутатов разогнать. По словам оказавшегося рядом шведского резидента, «16 человек из числа челобитчиков были посажены в тюрьму. Тогда остальные хотели бить челом супруге его царского величества… За ней шел Морозов, но челобитье не было принято, а просившие разогнаны стрельцами. Народ, крайне возмущенный этим, схватился за камни и палки и стал бросать их в стрельцов. При этом неожиданном смятении супруга его царского величества спросила Морозова, отчего происходит такое смятение и возмущение, почему народ отважился на такие поступки и что в данном случае нужно сделать, чтобы возмутившиеся успокоились. Морозов отвечал, что это вопиющее преступление и дерзость, что молодцов следует целыми толпами повесить».
Летописец сообщал: «И того ж дни те прежреченные Борис Морозов и Петр Траханиотов научением дьявольским разослали людей своих по всей Москве, велели всю Москву выжечь. И люди их большую половину Московского государства выжгли: от реки Неглинны Белой город до Чертольские стены каменново Белово города, и Житной ряд и Мучной и Солодяной, и от тово в миру стал всякой хлеб дорог, а позади Белова города от Тверских ворот по Москву-реку да до Землянова города. И многих людей из зажигальщиков переимали и к государю царю для их изменничья обличенья приводили, а иных до смерти побивали».
Так, из-за всего лишь непродуманного налогового постановления началась одна из величайших в России смут, в результате которой частично сгорели Китай-город и Белый город, был растерзан начальник Земского приказа Леонтий Плещеев и погибло несчетное количество наших соотечественников.

3 Налоговая граница города

В 1742 году Камер-Коллегией – в то время главным налоговым органом нашего государства – был учрежден Камер-Коллежский вал, окружающий город Москву, который представлял собой высокую земляную насыпь. С наружной стороны ее защищал ров, а с внутренней – имелся проезд для патрулирования. Причиной появления этого вала стала разница в торговых пошлинах, в основном на крепкий алкоголь. В Москве эти пошлины были значительно выше, поэтому в интересах власти было пресечь стихийную доставку водки в Москву с целью ее перепродажи по более высокой цене. Площадь Москвы внутри вала составляла около 71 квадратного километра.
Дальнейшая история этого вала довольно интересная. Свое таможенное значение он утратил уже в 1754 году – пошлины по всей стране сравнялись. Ближе к концу века вал стали неофициально считать границей Москвы, а в 1806 году этот статус был закреплен за ним официально. Таким образом, именно налоговые органы определили, как пройдет граница города, – случай фантастический и уникальный.
На валу было 18 застав, снабженных кордегардиями и шлагбаумами, на которых проверялись документы у проезжающих. При шлагбаумах дежурили так называемые «инвалиды» – так в те времена называли крепких физически, но вышедших в отставку солдат. Именно к этому случаю относятся строки из стихотворения Пушкина «Дорожные жалобы»:

Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
Иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.

Во второй половине XIX века вал был срыт. Сегодня с некоторыми отклонениями его траекторию повторяет Третье транспортное кольцо.


4 Неподражаемый мир московских разносчиков

Одна из главных составляющих бытовой культуры дореволюционной Москвы – разносчики. Они привлекали своим внешним видом и неподражаемыми шутками-прибаутками, а главное – невысокими ценами.
Разносчики были всюду. Александр Островский писал: «Народ в праздничном расположении духа толпами ходит по улицам, потряхивая завязанными в красные бумажные платки орехами; везде выставляют окна; вот пара вороных жеребцов чистой крови мчит легкую, как пух, коляску, в ней сидит купчик в лоснящейся шляпе, вчера только купленной у Вандрага, рядом с ним цветущая его супруга в воздушной шляпке, прилепленной каким-то чудом к самому затылку, и долго дробный стук колес раздается по улице; разносчик кричит: «Цветы, цветочки, цветы хороши», и в весеннем воздухе проносится запах резеды и левкоя».
Тосковал Тарас Шевченко:

Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь
Под бременем тягостной ноши;
Напрасно ты голосом звонким кричишь:
«Лемоны, пельцыны хороши!»
Не обольщай меня мечтой
Плодов привозных из чужбины:
Нет, душу, полную какой-то пустотой,
Не соблазнят златые апельсины.
Я отжил жизнь свою давно,
И все души моей желанья
Сосредоточивши в одно
Разоблаченное от счастья ожиданье.
Напрасно, разносчик, в окно ты глядишь.
Случалось, среди разносчиков встречались люди, нечистые на руку. Газета «Московский листок» сообщала: «Вчера на Старом гулянье в Сокольнической роще кр. Мария Леонова купила у какого-то разносчика ягод, а когда стала платить деньги, торговец выхватил у нее из рук 50 руб. и намеревался скрыться, но был задержан и отправлен в участок».
Но таких, к счастью, было немного. Чаще, наоборот, разносчик становился чьей-то жертвой: «30 июня, в 8 часу утра содержательница торговой палатки у Ширяева поля, в Сокольнической рощи, мещ. А. Трофимова, будучи недовольна тем, что разносчик кр. Гавриил Савельев расположился со своим лотком вблизи ее палатки, стала его бить и раскидала на далекое расстояние с лотка его кондитерский товар. Разбила ему в кровь кулаками лицо и искусала руки. Самосуд собрал большую толпу народа. Избиение Савельева прекращено полицией. Виновная арестована. Израненный, избитый и искусанный Савельев отправлен в Сокольническую больницу».
Процветали же разносчики благодаря тому, что их деятельность полностью освобождалась от налогов. Если бы не это послабление, неизвестно, как бы выглядела картина дореволюционной торговой Москвы.

5 Продразверстка и продналог

В 1921 году декретом ВЦИК был введен так называемый продналог – твердо фиксированный натуральный налог с крестьянских хозяйств. Он заменил
продразверстку, в соответствии с которой крестьяне были обязаны сдавать государству все свои «излишки». Переход от продразверстки к продналогу считается первым шагом НЭПа. И сразу же голод закончился. Михаил Булгаков восхищался: «Для того, кто видел Москву всего каких-нибудь полгода назад, теперь она неузнаваема, настолько резко успела изменить ее новая экономическая... То тут, то там стали отваливаться деревянные щиты, и из-под них глянули на свет после долгого перерыва запыленные и тусклые магазинные витрины. В глубине запущенных помещений загорелись лампочки, и при свете их зашевелилась жизнь: стали приколачивать, прибивать, чинить, распаковывать ящики и коробки с товарами. Вымытые витрины засияли. Вспыхнули сильные круглые лампы над выставками или узкие ослепительные трубки по бокам окон».
Присоединялся и писатель Анатолий Рыбаков: «За два года все неузнаваемо изменилось. За два года! Отменили продуктовые карточки. На Арбате открылись частные магазины. Было все!.. Страна, разрушенная за семь лет войны белыми, красными, зелеными – какими хочешь, оправилась в считанные месяцы, восстанавливалась, поднималась».
Анатолий Мариенгоф в повести «Циники» описывал московский магазин эпохи НЭПа: «Пpиказчик похож на хиpуpга. У него сосредоточенные брови, белые руки, сверкающий халат, кожаные браслеты и превосходный нож.
Я представляю, как такой нож режет меня на тончайшие ломтики, и почти испытываю удовольствие.
Ольга оглядывает прилавок:
– Дайте мне лососины.
Приказчик берет рыбу розовую, как женщина.
Его движения исполнены нежности. Он ее ласкает ножом.
– Балычку прикажете?
Ольга приказывает. У балыка тело уайльдовского Иоконаана.
– Зернистой икорочки?
– Будьте добры.
Эти черные жемчужины следовало бы нанизать на нить. Они были бы прекрасны на округлых и слегка набеленных плечах.
– На птицу, мадам, взгляните.
– Да».
Цены, конечно, были фантастические. Николай Окунев, московский обыватель, изумлялся: «Заглянул на панораму Кузнецкого моста. Солнечная сторона наполнена, как встарь, «гуляющей» публикой. Ай да НЭП! Прошел мимо «Ампира» и прочитал на входных дверях обеденную карточку: обед из двух блюд 250 000, из четырех – 750 000... И еще раз: ай да НЭП!
Черный хлеб дошел до 100 000, масло сливочное 750 000, ветчина до 1 млн, и т.д. (должно быть, до бесконечности).
Газеты (вроде «Правды») с 15-го марта – 12 000 р., по подписке за месяц (с 1 апреля) 300 000 без доставки в Москве, с доставкой 375 000 р. А дворнику нашего дома за март «положено» 11 307 000 р. (по всем правилам профессионального союза)».
Нанес НЭП удар и по нравственности. Москвич И.И. Литвинов, рассказывал о главной улице нашего города: «Тверская живет. Ночные призраки бродят не по кладбищам, а по самым оживленным улицам Москвы. В море огней утопают кафе, бойко торгующие круглую ночь. В них поют, играют и танцуют. Весело... Вокруг них на панели ютятся проститутки-неудачницы, до поздней ночи не нашедшие покупателей своих ласк. Им холодно в их легком одеянии и тонких чулках, они с завистью глядят через окна кафе на тех проституток, что с мужчинами сидят в тепле и свете. Жадно впиваются они в каждого прохожего, надеясь найти в нем гостя. Глазами, движениями, всем своим телом зазывают. Возле них на краю тротуара стоят извозчики. Они тоже ждут клиентов проституток, дабы их отвозить домой. Из редко распахивающейся двери кафе на улицу выбрасываются уже насытившиеся пением и пирожными посетители. То большей частью парочки… Попадаются изредка и компании пьяных. Они ругаются вслух кстати и некстати, каждое слово сопровождая тремя матерщинами».
Но главное – процесс демократизации экономики был запущен. Правда, к великому сожалению, он не доведен до конца.

Теги: #